Вследствие комплекса неполноценности Хрущев пресмыкался в свое время перед Вождем, разыгрывая из себя простачка и рубаху парня. Когда же Сталин умер, страх за собственное благополучие, вследствие вопиющей некомпетентности по многим вопросам, у Хрущева исчез. Однако остался страх разоблачения за те неблаговидные деяния, которые он сотворил совместно с некоторыми своими подручными типа Серова в годы «Большого Террора». Вкупе с завистью и ненавистью они составили сильнейшую гамму чувств, перманентно толкавших Микиту к поискам выхода.
Хитрый и изворотливый Хрущев понимал, что когда-нибудь его «подвиги» вскроются, поэтому избрал нападение, которое, как известно, является наилучшим из видов обороны. Ангельским добродушием Хрущев никогда не отличался, а его некоторые, казалось бы, гуманные деяния необходимо отнести на счет его исключительно непостоянного характера и открытости, доходившей до сумасбродства.
Он был достаточно жесток и в тридцатые годы натворил немало дел. Именно таким тупым, бездушным и сверх всякой меры ретивым исполнителям обязана Россия большим количеством невинных жертв.
Вследствие скудости своего мышления, а также непоседливого темперамента Хрущев не внес абсолютно никакого вклада в дело укрепления государственного строительства. Его вообще трудно назвать политическим, общественным или даже партийным деятелем. Своими спонтанными действиями Хрущев всюду вносил сумятицу и разброд. Он не был ни партийным теоретиком, ни полноценным практиком.
За десять лет, которые Хрущев возглавлял Советский Союз, ни одна из его внутренних и внешнеполитических инициатив не достигла успеха. В его актив не следует записывать даже некоторые послабления режима, поскольку в последние годы жизни Сталина давление общества в отношении либерализации снизу вверх непрерывно нарастало.
Берия первым уловил данную тенденцию, но поторопился с реализацией, за что и поплатился жизнью.
Годы правления Хрущева также отмечены проявлениями гонений на творческую интеллигенцию, наподобие жестокой травли Бориса Пастернака.
Все достижения страны и народа за десять лет его правления стали следствием огромных наработок еще сталинских времен.
У Хрущева начисто отсутствовали даже зачатки стратегического мышления, без которых немыслим подлинный государственный ум.
Своими манерами скомороха он шокировал весь цивилизованный мир. Хрущев не понимал, что «разоблачая» Сталина, тем самым он разоблачает созданную им систему. Все, чего Сталин добился за много лет, он едва не разрушил в одночасье. Хрущеву совершенно недоставало сталинского рационализма и обстоятельности, в его действиях всегда прослеживается, в первую очередь эмоциональное начало, нежели элементарный расчет или здравый смысл.
Он не сумел достойным образом исполнить даже представительские функции, не говоря уже об управлении государством.
В отличие от Сталина также, Хрущев был невероятно тщеславен. Он не замедлил наградить самого себя множеством высших наград и не успокоился, пока не «выжил» тело Генералиссимуса из Мавзолея. Надо полагать, Микита непременно представлял себя в этом своеобразном паноптикуме.
Сталину никогда не пришло бы в голову вытащить труп Ленина из Мавзолея без особой необходимости. Как известно, в самом начале немецкого нападения, его останки как величайшая ценность страны, были заботливо отправлены в районы, находившиеся в глубоком тылу Советского Союза. Чисто гипотетически, если бы даже Сталина вдруг внезапно осенило избавиться однажды от трупа Ленина, ему можно было списать на военные действия утрату мощей большевистского пророка. Однако Сталин не позволял себе даже тени подобной мысли. Настолько он был выше и чище субъектов, подобных Хрущевым.
Удивительно, но выступление Хрущева на XX съезде КПСС некоторыми лицами до сего времени трактуются как «акт его личного мужества», главная заслуга перед страной. Хотя опорочить мертвого человека еще у древних римлян считалось деянием весьма зазорным. Однако даже не учитывая этическую сторону дела, совершенно неясно о каком особенном мужестве может идти речь. Ибо к тому времени Хрущев усилился достаточно для того, чтобы практически безнаказанно лопотать о чем угодно. Тем более, непрерывно афишируя личной преданностью партии.
Если рассуждать о мужественности, то скорее подобное определение больше подходит югославу Джиласу, который имел смелость или глупость (дело вкуса) схватиться с Тито и его окружением в момент их прижизненного могущества.