Предваряя свое дальнейшее выступление, Сталин с долей лукавства обронил:
«Товарищи, рискуя вам окончательно надоесть, я все же хочу сказать еще несколько слов. …Я вынужден торопиться, значит начинаю стареть».
Политбюро ЦК на своем заседании в октябре 1938-го рассматривало вопросы партийной пропаганды в связи с выходом одного из самых значительных научно-политических трудов эпохи сталинизма — «История ВКП(б). Краткий курс». Он соединил в концентрированном и доходчивом виде не только собственно историю величайшей политической организации современности, но и самую передовую материалистическую философию.
Сталин, принимал активное участие в написании труда. Тем не менее он достаточно скромно, хотя в то же время объективно оценивал его. При этом он раскритиковал некоторых историков. Во-первых, за ненаучность их подхода к исследовательской работе. Во-вторых, за элементарное подхалимство. Как обычно, его насмешка била не в бровь, а в глаз.
«…Одни изучают историю партии и не считают себя обязанными Маркса изучать, другие изучают диалектический материализм и не считают себя обязанными изучать историю партии.
И вот теперь… переполох: есть история партии, есть исторический материализм — две разные дисциплины… (Так привыкли полагать историки прежней школы. — Л. Г.) Вот это функциональное расщепление, оно и помутило сознание людей, и поэтому они считают выход курса истории партии величайшим событием.
Никакого величайшего события здесь нет. Но так как вы расщепили (коммунистическое учение. — Л. Г.) на части — на историю партии, на диалектический материализм, на исторический материализм, никто не хочет все эти дисциплины изучать (в их органичной совокупности. — Л. Г.). Вот и получился переполох в головах людей. А между тем эта книга замечательна тем, что она все это объединяет».
На том же заседании Сталин высмеял неправильное отношение к понятию интеллигенция, свойственное ряду партработников. Ведь некоторые из них кичились своим пролетарским происхождением, хотя давно перестали быть пролетариями. Любопытно, что в связи с этим он помянул Н. С. Хрущева.
«Мы привыкли узкопартийные кадры называть просто кадрами… А что касается всех остальных, мы их называем несколько презрительно — служащими. …Без этих служащих, без этой интеллигенции, без людей, которые живут интеллектом, государство существовать не может. Ни один класс не может удержать власть и руководить государством, если он не сумеет создать своей собственной интеллигенции, т. е. людей, которые отошли от физического труда и живут умственным трудом. Товарищ Хрущев думает, что он до сих пор остается рабочим, а между тем он интеллигент». (Веселое оживление в зале.)
10 марта 1939 года в Москве открылся XVIII съезд ВКП(б) — последний предвоенный партсъезд. Как и полагается, с отчетным докладом выступил Генеральный секретарь ЦК И. В. Сталин. Большое внимание он уделил международной обстановке. Это вполне понятно: надвигалась вторая мировая война. Вождь снова и снова разоблачал провокаторскую политику западных «демократий» и агрессивную сущность западного же фашизма. Несмотря на всю тревожность положения, он не пренебрег иронией в отношении врагов Советского Союза.
«Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее, как весной этого года, присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью… спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований.
Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, то есть Советскую Украину, к козявке, то есть к так называемой Карпатской Украине. …Разве неясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к так называемой Карпатской Украине? Пришла козявка к слону и говорит ему, подбоченясь: „Эх ты, братец ты мой, до чего мне тебя жалко… Живешь ты без помещиков, без капиталистов, без национального гнета, без фашистских заправил — какая ж это жизнь… Гляжу я на тебя и не могу не заметить — нет тебе спасения, кроме как присоединиться ко мне… Ну что ж, так и быть, разрешаю тебе присоединить свою небольшую территорию к моей необъятной территории…“»