- Всё же лучше чем наружи! – дрожал худой Косиков.
- Но значительно теснее…
В глубине топилась печурка, сделанная из старого ведра, и ощущалась банная, мокрая теплота. От огня снег превращался в воду, вода в пар.
- Дня через три всё высохнет, - подбадривали поникших новичков опытный старшина, - станет совсем уютно…
- Как у мамки на печке! – зубоскалили остряки.
Во всяком случае, спал Сергей в тепле, а это было великое счастье. Для освещения землянки жгли телефонный кабель. Он горел смрадным смоляным пламенем, распространяя зловоние и копоть, оседавшую на лицах. По утрам, выползая из нор, солдаты выхаркивали и высмаркивали на белый снег чёрные смолистые сгустки сажи.
- Почти как шахтёры!
- Только нам подземный стаж не идёт…
Однажды Косиков высунул из землянки свою опухшую, грязную физиономию. После непроглядного мрака убежища солнечные лучи ослепляли, и он долго моргал, озираясь кругом. Оказалось, за ним наблюдал старшина, стоявший рядом. Он с усмешкой заметил:
- Не понимаю, лицом или задницей ты вперёд лезешь…
- А я и сам не знаю!
Жизнь в землянках была роскошью и привилегией, так как большинство солдат, прежде всего пехотинцев, ночевало прямо на снегу.
- Казармы им, что ли строить? – отвечали отцы-командиры на постоянные запросы из штаба армии. – Всё равно больше недели никто не задерживается…
Костёр не всегда можно было разжечь из-за активности авиации, и множество людей обмораживали носы, пальцы на руках и ногах, а иногда замерзали совсем. Солдаты имели страшный вид: почерневшие, с красными воспалёнными глазами, в прожжённых шинелях и валенках.
- Особенно трудно уберечь от мороза раненых. – Посетовал врач медсанроты лейтенант Алексей Ваулин, когда Косиков впервые попал к нему.
- Как мне повезло, что вы рядом… - признался едва живой Косиков.
Кто-то умный расположил медицинское заведение рядом с артиллерийскими позициями, и ответные снаряды немцев часто рвались рядом с землянкой, где шли полостные операции.
- Зато нам повезло не очень…
Для Сергея Косикова кровавое Капище оказалось переломным моментом в военной жизни. С начала Сергей жил как в бреду, туго соображая, плохо отдавая себе отчёт в происходящем. Разум словно затух и едва теплился в его голодном, измученном теле.
- Может не мучиться больше? – задумался истощённый красноармеец.
Но внезапно произошло его возрождение в новом качестве. В этот критический момент ему и пришёл на помощь Алексей Ваулин.
- Если проживу ещё одну неделю, - решил рядовой про себя, - хрен вы меня достанете!
Их дружба началась с водки. Сергей не пробовал сорокоградусной до этого момента, пока нужда не заставила. Морозным днём он провалился в замёрзшую воронку и оказался по грудь в ледяной воде.
- Твою мать!
Переодеться было не во что и негде. Спас его добрый военный врач. Он в своей землянке выдал бедолаге сухое бельё, натёр тело водкой и дал стакан зелья внутрь, приговаривая:
- Водка не роскошь, а средство гигиены!
- Я никогда раньше не пил…
- Водка губит русский народ, но одному человеку она ничего не сделает.
- Спааасииибооо! – трясясь от холода, протянул Сергей и выпил.
- Повезло тебе брат! – назидательно сказал лейтенант, годами, не ушедший далеко от пациента. - Недавно горнострелковая бригада наступала неподалёку. Атакующие батальоны должны были преодолеть речку… Пошли солдатики вброд по пояс, по грудь, по шею в воде сквозь битый лёд. А к вечеру крепко подморозило. И ни костров, ни сухого белья или старшины со спиртом. Бригада замёрзла вся, до единого человека, а её командир, полковник Угрюмов, ходил по берегу пьяный и растерянный...
Ваулин рассказывал страшную историю и одновременно доставал из под нар настоящие богатства.
- Офицерам положен спецпаек, - как бы извиняясь, признался он, - масло, консервы и печенье.
- Хорошо быть офицером!
- Есть хочешь?
- Да! – признался Косиков и сглотнул обильную слюну.
- Тогда ешь, а я приготовлю чай.
Обычно офицеры пожирали деликатесы в одиночестве, тайком от солдат. Не таков был лейтенант. Недавний ленинградский дистрофик он обладал замечательной силой духа и стремлением помочь ближнему.
- Военный медик - это тот, чья задача не допустить, чтобы люди умирали естественной смертью.
- Не понимаю о чём Вы…
- Не обращай внимание.
- Как вкусно!
- Ешь, ешь! – он подсунул Сергею спасательные кусочки хлеба с маслом из своего дополнительного пайка.
… Они подружились, несмотря на различие в званиях и происхождения. До войны Лёша успел окончить медицинский институт в Ленинграде, обожал книги, музыку, ходил на лекции на филологический факультет Университета.
- А я не прочёл ни одной книги! – признался Сергей и пояснил: – В колхозе не до того было…
- Человек-всё равно, что кирпич; - непонятно к чему сказал Ваулин. - Обжигаясь, он становится твёрдым.
Несмотря на видимые различия, им было о чём поговорить. Когда выпадала минутка, сидя в тёмной землянке, они вели долгие беседы, и это помогало им отключиться от смертного ужаса войны, от голода, холода, жестокости… Разговаривали они и о войне. Об одном эпизоде своей бурной военной жизни врач рассказал Сергею:
- В сорок первом нашу дивизию бросили под Мурманск для подкрепления оборонявшихся там частей. Пешим ходом двинулись мы по тундре на запад. Вскоре дивизия попала под обстрел, и начался снежный буран. Ветер крепчал, вьюга выла, снежный вихрь сбивал с ног... С трудом преодолев несколько километров, обессиленный, добрался я до землянки, где находился обогревательный пункт санитарной роты. Войти туда было почти невозможно. Раненые стояли вплотную, прижавшись, друг к другу, заполнив всё помещение. Все же мне удалось протиснуться внутрь, где я спал стоя до утра. Утром снаружи раздался крик: "Есть кто живой? Выходи". Это приехали санитары. Из землянки выползло человека три-четыре, остальные замёрзли. А около входа громоздился штабель запорошенных снегом мертвецов. То были раненые, доставленные ночью с передовой на обогревательный пункт и замёрзшие здесь… Как оказалось, и дивизия почти вся замёрзла в ту ночь на открытых ветру горных дорогах. Буран был очень сильный. Я отделался лишь подмороженным лицом и пальцами!
Ваулин показал шрамы на ладонях и щеках.
- А как долго можно продержаться? – спросил заинтересованный рядовой.
- Замерзают при потере крови на таком морозе за час!.. Если конечно не вытянуть с поля боя.
Сергей сам неоднократно видел, как раненых волокли по снегу на специальных лёгких деревянных лодочках, а для сохранения тепла обкладывали химическими грелками, небольшими зелёными подушечками из брезента.
- Требуется налить внутрь немного воды, - учил его Ваулин, - после чего происходит химическая реакция с выделением тепла, держащегося часа два-три.
Волокушу тянули собаки - милые, умные создания. Обычно под обстрел выпускали вожака, он полз на брюхе на нейтральную полосу, куда человеку не пробраться. Пёс разыскивал раненого и возвращался вновь со всей упряжкой.
- Собаки умудряются подтащить волокушу к раненого, помогают ему перевалиться в лодочку и ползком выбираются из опасной зоны! – поделился с Косиковым впечатлениями сердобольный врач.
Никакой другой живности поблизости не было, поэтому всё свободное время Сергей околачивался около санчасти. Гладил и ласкал бесстрашных собак и разговаривал с добрым лейтенантом.
Между тем, в месте их расположения становилось всё многолюдней. В березняке образовался целый военный город. Палатки, землянки, шалаши, штабы, склады и кухни. Всё это нещадно дымило, обрастало суетящимися людьми, и немецкий самолёт-корректировщик по прозвищу «кочерга» легко обнаружил лагерь.
- Теперь дадут нам весёлой жизни! – сказал старшина провожая глазами уплывающего шпиона.
- А нам то что?
- Увидишь…
Начался обстрел, редкий, но продолжавшийся почти постоянно много дней, то усиливаясь, то ослабевая. К нему привыкли, хотя ежедневно было несколько убитых и раненых.
- Всё равно здесь спокойнее, чем на передовой! – радовались артиллеристы.
- И кормят лучше…
… Странные, диковинные картины наблюдал Косиков на прифронтовой дороге, когда шёл в гости к новому другу Алексею.
- Прямо как улица в городе! – подумал он, хотя там никогда не бывал.
На передовую шло непрерывное пополнение, везли оружие и еду, шли суровые танки. Обратно тянулись бесчисленных раненых. По заснеженным обочинам происходила жизненная суета.
- Вот, разостлав плащ-палатку на снегу, красноармейцы делят хлеб. – Отмечал про себя Сергей.
Но разрезать его невозможно, и солдаты пилили мёрзлую буханку двуручной пилой. Потом куски и «опилки» разделили на примерно равные части. Один из присутствующих отвернулся, а другой спросил:
- Кому?
- Гнатюку.
Делёж свершался без обиды, по справедливости.
- Такой хлеб надо сосать, как леденец, - сглотнул слюну Сергей, - пока не оттает.
Ему сильно хотелось есть и он крепко замёрз. Крещенский мороз выдался на славу.
- Утром суп замёрз в котелке за пару минут. – С горечью вспомнил солдат.
Плевок, не долетев до земли, превращался в сосульку и звонко брякал о твёрдую землю…
- Вон закапывают в снег мертвеца, недовезённого до госпиталя раненого, - всё замечал и понимал Косиков, - он то ли замёрз, то ли истёк кровью. Здесь два украинца торгуются, меняя водку на хлеб… Дальше повар варит баланду, мешая в котле огромной ложкой. Валит пар, а под котлом весело потрескивает огонь…
На опушке леса Сергей наткнулся на пустые еловые шалаши. Вокруг них лежали десятки чёрных морских бушлатов, фуражки с «капустой», бескозырки с ленточками и множество щегольских чёрных полуботинок.
- Откуда здесь столько добра? – спросил он сидящего на куче солдата.
- Вчера тута переодевали в армейскую тёплую одежду морских пехотинцев, – пояснил тощий сержант, – морячки ушли, но не вернулись.
- А ты чего здесь делаешь?
- Поставили сторожить…
Их барахло, никому не нужное, заметал редкий снежок. Косиков сплюнул и пошёл дальше. Метров через сто с американского грузовика интенданты выдавали солдатам белый хлеб.
- Жрать-то, как хочется!!!
Он вдруг вспомнил, как неделю назад тут миной убило проезжавшую мимо лошадь. Через двадцать минут от неё осталась лишь грива и внутренности, так как умельцы моментально разрезали мясо на куски. Возница даже не успел прийти в себя, так и остался сидеть в санях с вожжами в руке.
- Трогай дядя! – пошутили довольные добытчики.
- Смотри не гони…
Только он подумал о том приятном происшествии, как чуть впереди взрывом перевернуло походную кухню.
- Ребята налетай! – закричали довольные солдаты.
- Халява!
Парующая гречневая кашица вывалилась на затоптанный снег. Моментально, не сговариваясь, все окружающие достали ложки, и начался пир. Но движение на дороге не остановишь! Через кашу проехал воз с сеном, грузовик, а они всё ели и ели, пока оставалось что есть…
- Ничего в своей жизни вкуснее не ел! – Сергей спрятал свою ложку в голенище сапога и пошёл дальше.
- Хороша каша! – поддержал его кряжистый дядька.
На полпути до цели похода Косикову встретился отряд «политбойцов». Их кормили перед очередной атакой, связывая с ними большие надежды на взятие заколдованного полустанка.
- Но и с морской пехотой тоже были связаны большие надежды командования… - ухмыльнулся знающий Сергей.
У дороги стояли повозки и передки лёгких орудий. Сами орудия и их персонал давно ушли в бой. Имущество, очевидно, уже никому не принадлежит, и расторопные тыловики обшаривают этот обоз в поисках съестного.
- У меня для такой операции пока не хватает «фронтовой закалки… - огорчился путник и прошёл мимо.
Впереди кого-то хоронили и брели раненые… С грузовика оглушительно залаяла по немецкому самолёту автоматическая зенитная пушчонка.
- Та-тах! Та-тах! Тэтах!..
Но всё мимо… Вдруг пошла целая серия разрывов от залётных снарядов. Дальше, ближе, рядом. На землю свалился окровавленный часовой, который стоял у штабной землянки.
- Вот мне повезло, околачиваюсь в тылу… - думал, наверное, он минуту назад.
Схватился за ногу пожилой солдат, шедший слева. Рядом с ним присела на колени хрупкая девчушка-санинструктор. Она заревела в три ручья, дорожки слёз бежали по грязному, много дней не мытому лицу.
- Руки дрожат, видать растерялась. – Определил наблюдательный Сергей. – Недавно на фронте!
- Давай я сам всё сделаю.
Опытный солдат спокойно снял ватные штаны и перевязал кровоточащую дырку у себя на бедре. Он даже нашёл силы утешить девицу:
- Дочка, не бойся, не плачь!
- Не женское это дело - война. – Подумал Косиков и нырнул в спасительное нутро землянки Ваулина.