Командиру дивизии приказывалось - артиллерию, кроме противотанковой, на правый берег не переправлять, а поставить на огневые позиции на левом: в тех условиях, какие сейчас складывались, она могла наиболее эффективно поддерживать стрелковые части именно из-за Волги.
13-й гвардейской дивизии ставилась такая задача: двумя стрелковыми полками очистить от противника центр города, включая вокзал, третьим полком занять и оборонять Мамаев курган. При этом в подчинение к генералу Родимцеву переходили все подразделения и части, действовавшие между Мамаевым курганом и Царицей и управлявшиеся пока непосредственно с армейского КП.
Место для командного пункта дивизии назначалось на первое время на берегу Волги, у пристани. Там имелась небольшая штольня и готовые блиндажи, была подведена связь.
Но надо было еще обеспечить, чтобы за остававшиеся до переправы часы сам берег, набережная, пристань не оказались в руках врага. А наши боевые порядки на внутригородских рубежах, негустые и в середине дня, к вечеру совсем поредели. Местами гитлеровцы продвигались вперед только потому, что на какой-нибудь нашей позиции выбыли из строя практически все, кто ее оборонял.
Бой шел уже на другом конце Пушкинской - в шестистах - семистах метрах от КП и штаба армии. Однако самым тревожным было не это. Группы немецких автоматчиков, проникшие в глубину нашей обороны, завладели несколькими большими зданиями вблизи берега, сумев протащить туда крупнокалиберные пулеметы, минометы, а кое-где - и легкие пушки. Так был захвачен и Дом специалистов - многоэтажная каменная громадина, полуразрушенная бомбами, выгоревшая внутри, но позволявшая засевшим там гитлеровцам освещать ракетами и держать под пулеметным огнем приближавшиеся к берегу суда, а также корректировать артиллерийский обстрел всей трассы переправы.
Саму пристань и примыкающий к ней участок берега охраняла истребительная рота милиции. Но теперь для обеспечения высадки войск этого было уже недостаточно.
Никаких людских резервов мы больше не имели, снять даже небольшую стрелковую часть было неоткуда. В распоряжении командарма имелась лишь не введенная в бой группа танков Т-34 (остатки тяжелой танковой бригады) подвижной резерв, так сказать, особого назначения, на случай чрезвычайных обстоятельств.
Эти танки находились в южной части Сталинграда, в тылах тревожившего нас левого фланга. До недавних пор думалось, что скорее всего они могут понадобиться именно там - если, допустим, немцы прорвутся через Ельшанку или отрежут чей-нибудь КП. Но чрезвычайные обстоятельства возникли в центре города, и командующий приказал срочно направить девять танков к командному пункту армии.
Танки вызывались не для того, чтобы охранять подходы к "Царицынскому подземелью", хотя оно и оказалось в полукилометре от переднего края, притом отнюдь не стабильного. Обстановка не позволяла теперь держать здесь, вне боя, даже роту охраны. Пока к Царице перебрасывались танки, я по поручению командарма формировал две боевые группы, куда кроме бойцов охраны (оставлялась только одна смена караула) вошли практически все находившиеся на КП штабные командиры и весь наличный состав политотдела, за исключением нескольких человек, без которых тут нельзя было обойтись, или тех, кто посылался со срочными поручениями в войска.
Никому ничего не требовалось объяснять. Понимая все с полуслова, штабисты разбирали автоматы и каски, запасные диски и гранаты. Каждый, кто получал приказание остаться на командном пункте, явно предпочел бы уйти с товарищами. Некоторые пытались настаивать, чтобы в формируемые группы взяли и их, и тогда приходилось повторять приказание построже.
Командовать первой, большей по численности, группой было поручено майору П. И. Зализюку из оперативного отдела, а второй, состоявшей из тридцати - сорока человек, - подполковнику М. Г. Вайнрубу. Соответственно задачам боевых групп между ними распределили прибывшие танки: первой шесть, второй - три.
Командиров групп в присутствии остальных идущих в бой штабистов кратко напутствовал командующий армией:
- Зализюку с шестью танками приказываю обеспечить перекрытие улиц, ведущих от вокзала к пристани. Задача - ни один фашист не должен просочиться на этом участке. Вайнрубу - с тремя танками - атаковать Дом специалистов и овладеть им. Сил у вас мало, сам знаю. Но по нынешним временам - и этого предостаточно. Действуйте!
И отсеки царицынской штольни опустели.
Как известно, личному составу многих наших штабов, вплоть до армейских, в первый период войны приходилось вступать в бой и на собственных КП. В Севастополе, когда гитлеровцы уже ворвались в город, в штабе Приморской армии создавались боевые группы, чтобы пробиваться к партизанам в горы. А было ли еще где-нибудь, чтобы штаб общевойсковой армии вместе с ротой охраны вот так использовался в качестве ударной боевой силы, - я просто не знаю.
Но в той обстановке и такая крайняя мера была оправдана - чего не сделали бы мы тогда, чтобы помочь дивизии Родимцева высадиться на сталинградский берег.
* * *
К исходу дня на левом фланге армии почти всюду удерживались прежние позиции. Отбить здесь атаки противника стоило просто невероятных усилий, и восполнить понесенные войсками потери было пока нечем. Гитлеровцы же, судя по всему, готовились возобновить свой натиск с новой силой. Группа Горохова на правом фланге держалась прочно. Чем закончился день в орловском выступе, мы еще не знали: связь с группой Андрюсенко отсутствовала.
В центре враг достиг (не считая изолированных подразделений автоматчиков, продвинувшихся в разных местах дальше) проходящей по городу железной дороги, однако вокзал Сталинград-I был опять в наших руках. Но здесь все, как говорится, висело на волоске. От частей, оборонявшихся на центральном участке, остались фактически лишь небольшие отряды, которые при всей их стойкости не смогли бы отразить следующего мощного удара превосходящих сил противника.
Разумеется, мы не уповали только на ожидаемую помощь. Делалось все возможное, чтобы за ночные часы укрепить образовавшийся городской участок фронта. Мелкие и раздробленные подразделения объединялись под началом одного командира. Подтягивались откуда только можно огневые средства, пригодные для ближнего боя. Оборудовались новые опорные пункты, создавались завалы, заграждения. Подвозились и подносились боеприпасы. Были приняты также меры для доставки на все позиции горячей пищи.
До всей армии был доведен поступивший несколько часов назад приказ войскам Юго-Восточного фронта. Он призывал бойцов и командиров, и прежде всего тех, кто непосредственно защищал Сталинград, усилить сопротивление врагу. Приказ требовал продуманно использовать каждую огневую точку, уцелевшие каменные дома, подвалы, овраги, завалы на улицах и в садах. Давался жесткий срок - двое суток на оборудование позиции для каждого пулемета, миномета, противотанкового ружья.
Эти практические указания и требования были проникнуты, связаны единой мыслью: то, что борьба с врагом перенеслась на улицы Сталинграда, не должно и не может поколебать нашей решимости отстоять город и означает только одно: мы обязаны, применяясь к сложившимся условиям, сражаться за него еще упорнее.
Ничего не меняло в этом смысле и то обстоятельство, что 14 сентября на левый берег отбыли гражданские руководители Сталинграда. Городской командный пункт в штольне Комсомольского сада был свернут непосредственно перед тем, как в этом районе развернулись уличные бои.
Выше уже говорилось, какие усилия прилагали Сталинградская партийная организация, Городской комитет обороны, чтобы одновременно с массовой эвакуацией населения (к 10 сентября за Волгу переправилось около 300 тысяч человек) обеспечить самым необходимым тех, кто еще оставался в разрушенном и горящем городе, до последней возможности поддерживать работу предприятий, способных хоть чем-то помочь фронту. Чего стоило одно то, что из ворот СТЗ смогло выйти еще немало танков и тягачей! Их сборка или ремонт велись под артиллерийским и минометным обстрелом, рядом с передним краем.