— Ну, чего там у тебя? — не поднимая глаз, спросил Сталин и глубоко затянулся.
— Иосиф, мой сын Иван совершил серьёзный проступок. Да и сам я допустил непростительную оплошность.
— А конкретнее?
— Начну с себя. Ты знаешь, что Степан и Алексей воюют. На побывку они навезли в дом много трофейного оружия. Мои младшие — Ваня и Серёжа — от его вида просто с ума посходили. Короче, я разрешил им взять себе по пистолету. Чекисты учили их стрелять в тире, объясняли правила обращения… Став взрослее, мальчики попросили избавить их от постоянного сопровождения. Я согласовал это с генералом Власиком, и им разрешили носить оружие для самообороны. А делать этого было нельзя… В итоге Ванин друг, сын товарища Шахурина, упросил Ваню дать ему на один день «вальтер» якобы попугать свою «любовь» — дочь посла Уманского. Тот не хотел отпускать её с отцом в Мексику. Иван по дурости дал. А дальше ты, наверное, знаешь. Сын Шахурина и Уманскую застрелил, и с собой покончил… Ваня, конечно, уже не маленький, но я считаю, что вся вина лежит на мне — нельзя разрешать детям иметь оружие.
— Это всё?
— Да вроде бы и этого хватает.
— Что тебе сказать, Анастас, — в растяжку произнёс Сталин. — Дело и впрямь нехорошее.
В огромном кабинете тучей повисла гнетущая пауза. Сталин снова раскурил потухшую было трубку и посмотрел на Микояна тяжёлым, немигающим взглядом своих жёлтых глаз.
— В отношении оружия ты поступил даже не халатно. Ты поступил преступно. И в результате — погибли дети. Выводы пока делай сам. А что касается твоего сына… — После небольшой паузы Вождь продолжил: — Пусть компетентная организация определит степень его вины. Нечего нам в это вмешиваться.
На какое-то время опять воцарилась давящая тишина, прерванная зловеще спокойным голосом Вождя:
— И тебе я тоже советую поговорить с Вано, чтобы он всемерно помогал следствию. Думаю, мы и твой поступок разберём, когда придёт время… а пока иди и работай. Дел у тебя — невпроворот. По службе к тебе претензий нет. Ты хорошо трудишься. Сейчас главное — Резервный фронт. Не забывай — его обеспечение на тебе.
Сев в машину, Микоян погрузился в размышления. По большому счёту он и не ждал от Сталина другой реакции — Хозяин не проносил мимо рта промахи приближённых.
«Сегодня в моё досье ляжет страничка с информацией, которая в нужный день, станет хорошим довеском ко всему остальному, что Иосиф наковырял на меня за эти годы. Только вот когда наступит этот "нужный для Него день"»? — грустно подумал Анастас Микоян.
* * *Оставшись один, Сталин соединился с Берией, подстерегавшим звонок в своём кремлёвском кабинете. Лаврентий Павлович прекрасно понимал причину, по которой Микоян выклянчал у Хозяина аудиенцию, и с нетерпением ожидал реакции последнего на челобитную хитрого армянина.
— Что у тебя есть по делу убийства Уманской? — спросил Верховный.
— Иосиф, НКГБ подготовило план следственных мероприятий. Я его просмотрел и считаю дельным. План уже находится среди материалов, которые завтра лягут к тебе на стол, но если хочешь, могу доставить его немедленно.
— Пожара нет. Передашь с другими бумагами. Пока я не посмотрю, вы ничего не предпринимайте, но информацию собирайте.
Закончив разговор, Сталин вызвал Поскрёбышева и распорядился проследить, как Меркулов станет вести следствие:
— Мы порекомендовали опираться на УПК. Если со стороны НКГБ будут нарушения, немедленно доложи. У тебя хватит возможностей получать полноценную и объективную информацию с площади Дзержинского по своим каналам? — заканчивая инструктаж, спросил Сталин.
— Непременно, Иосиф Виссарионыч. Всегда хватало, а чего ж теперь не должно хватить?!
— Хорошо. Готовь выезд на Ближнюю.
8
Измотанный и опустошённый тремя почти бессонными ночами Кирпичников ехал на дачу в Барвиху. Напряжение держало его в течение всего совещания в ГКО — ведь обстановку, связанную с выпуском артиллерийского, миномётного и стрелкового оружия для летней кампании, докладывали курируемые Кирпичниковым оборонные наркомы Устинов и Горемыкин. Ряд точных и конкретных вопросов, заданных Хозяином, дали понять, как хорошо Сталин знал ситуацию и какое огромное значение придавал бесперебойному, постоянно наращиваемому выпуску вооружений, включая и освоение новейших систем. Несколько раз он обращался за комментариями к Берии и к Кирпичникову. Семь потов сошло с Петра Ивановича, пока ему не стало ясно, что в целом Вождь удовлетворён.
«Конечно, устал чертовски, — подумал замчлена ГКО. — Но разве можно сравнить сегодняшнюю ситуацию с той, что была в начале войны?… Сейчас вся промышленность работает на полных оборотах. Производственные мощности уже значительно превосходят предвоенные. А сколько новых видов оружия освоено. Полным ходом идут поставки по «ленд-лизу», что тоже серьёзно помогает затыкать дыры. Естественно, спрос со стороны Лаврентия Павловича по-прежнему колоссален — он своими заданиями не дает расслабиться ни на минуту. И сам труд всё также занимает до 18 часов в сутки. Но характер работы по сравнению с первыми месяцами войны очень сильно изменился. Сегодня на мне уже в основном лишь контроль оборонных наркоматов. То ли дело в 41-м»…