Пепел лёгок и светел, я не заметил, как время прошло.
Чары силу теряют и превращают жемчуг в стекло
Сколько мы были вместе? Год, два? Уже и не помнила. Со временем стало легче.
Руслан креп, постепенно стал походить на себя прежнего. Руки стали сильными, плечи — шире; занимался усердно, подтягивался на турнике, отжимался от пола — физиотерапевт держал слабые ноги. Он стал чаще улыбаться, особенно когда смог резко поднимать окрепший торс и перехватывать мою руку по утрам, заваливая на себя.
Я стала изобретательной в постели. Смешно сказать, муж — калека, лежит на спине, а сексуальная жизнь по–прежнему была, и огого. Покупала разные наряды, дразнила его, играла с ним. В один вечер прикинусь горничной, пройдусь с пуховкой, чуть наклоняясь — открывая нижнее бельё с разрезом в пикантном месте. Рычал, царапал одеяло, зазывал к себе. В другой изображала из себя госпожу — дразнила, водила по грани, доводила до исступления, а потом кончали — громко, долго и вместе.
Когда окреп окончательно, держал меня за ягодицы и не отпускал, пока я не теряла сознание, хватая ртом воздух; один, а то и два раза. Гладил, трахал пальцами, если мылись в душе. Дёргал за бёдра на себя, заставлял выгнуть спину и упираться в стену — лизал до беспамятства, дочиста.
Я снова почувствовала себя живой, настоящей. Похорошела, появился румянец на щеках. Волосы отрастали, постепенно стала убирать их в маленький хвостик — мы оба радовались ему. Близость придавала сил, казалось — горы могу свернуть мизинцем. Мама полюбила Руслана за силу духа, и за любовь ко мне. От неё, кроме слов поддержки, не слышала больше ничего. Ни одного упрёка, жалости — только гордость и уважение.
Мы решили пожениться — спонтанно, зимой. Подали заявление, через месяц расписались в ЗАГСе — без банкетов и фуршетов, по–тихому. Никому не сказали, сделали это для себя. Но кольцо Руслан носить заставил — как же без этого.
В нашем доме стали появляться гости. Приходили его ребята, друзья — которых не видел больше года. Все завидовали ему, такую жену каждый захочет — преданная, верная, в беде не бросила. Каждый на себя примерял. Я улыбалась и говорила: «Убереги Бог!».
А потом… Потом случилось первое чудо.
Мы занимались любовью, сонные, только проснувшиеся. Он прижимал меня к себе, я медленно двигалась на нём, а потом почувствовала — толчок. Замерла, Руслан тоже замер, сжал в объятиях так крепко — думала кости треснут.
— Рус, что это было?
Снова толчок, я вскрикнула.
— Твою мать, — прохрипел он, опустив ладони ниже — на талию.
Сдавил, вцепился и…
Начал двигаться.
Не так дико, как раньше — получалось через раз. Но сам.
Сам!
Я тогда испытала оргазм от одного только осознания — он выздоравливает. Он начинает шевелиться, значит скоро пойдёт на двух ногах. Он толкнулся в меня всего пару раз, кончил — мгновенно.
И заплакал.
Я осушала его слёзы губами, целовала, гладила по лицу. С силой поворачивала, если пытался отвернуться.
— Смотри на меня! — крикнула, сжала голову в ладонях, — Ты встанешь. Ты встанешь, Руслан. Ты сможешь! Обещай, что ещё поносишь меня на руках.
— Обещаю, Еня, — плакал, но заулыбался, — Обещаю. Для тебя сделаю всё.
Он встал. Через пару месяцев. Я продала коляску и купила ходули — попросил без колёсиков, чтобы тяжелее было и надо было больше работать ногами. Сначала просто стоял — нетвёрдо, шатаясь. Потом потихоньку начал толкать вперёд и переставлять ноги.
Я хлопала в ладоши, как ребёнок. Прыгала вокруг него, а он улыбался.
Но на этом чудеса не закончились.
Будто там, свыше, приняли мои мольбы. Простили, как простила и я.
Таблетки я давно перестала принимать, как только его сбила машина. На счету каждая копейка была — экономила на себе, на ком же ещё. Месячных не было совсем. А тут что–то затянуло, заныло. По–женски, я думаю понимаете. Каждая сразу чувствует — что–то не так.
Испугалась, записалась к гинекологу. Прождала в очереди месяц, переживала. Руслану сказать боялась — куда он без меня, если со мной что случится. Делала вид, что сплю по ночам, а сама тихонько плакала — вдруг рак какой–нибудь, вдруг умру, а он останется совсем один.
В общем… Пришла к гинекологу. Анализы, УЗИ…
— Поздравляю, — говорит, — Срок два месяца, плод развивается нормально…
— Постойте, — приподнялась на локтях с кушетки, — Какой срок? Какой плод?
— Как же, милочка. Вы беременны, — спокойно ответил доктор, нахмурившись посмотрев на меня через очки, — Вот, смотрите, — повернул монитор ко мне, — Тут сердечко бьётся — видите. Это головка, пуповина.