— Я не могу п-поверить, что я… я сделала это, — заикается она, крепко зажмуривает глаза.
— Посмотри на меня, — требую я. — Посмотри, что ты сделала. Я заслуживаю этого, Голубка. Ты должна была отомстить мне. Я знаю, как это приятно, я тоже был там, маленькая птичка. Пусть это наполнит тебя. Пусть это настигнет тебя.
— Нет, пожалуйста, — шепчет она, снова моя слабая маленькая птичка.
Я беру ее за плечи и прижимаю к стене, заключая ее тело в клетку своим. Я чувствую, как кровь течет по моему лицу и вниз по шее, но мне насрать.
— Я собираюсь трахнуть тебя сейчас, — говорю я ей. — Я буду делать больно этой киске, пока у тебя больше не возникнет сомнений в том, кому она принадлежит.
— Пожалуйста. — Она звучит такой сломленной. Я не могу дождаться, чтобы сделать все еще хуже.
— Скажи мне, как сильно тебе это понравилось, — поддразниваю я ее. — Я знаю, что так и есть. Шрам на твоем лице делает меня твердым. Не потому, что это причинило тебе боль, а потому что я знал, что ты будешь думать обо мне каждый раз, когда видишь своё отражение. Ты никогда не сможешь убежать от меня, Голубка. Никогда. Я всегда буду здесь…
Я постукиваю пальцами по ее вискам, и она смотрит на меня, уже не та робкая, запуганная Дав Кентербери, какой она была, когда я впервые привел ее сюда.
— Мне понравилось, — шепчет она. — Мне чертовски нравится смотреть, как ты истекаешь кровью.
Я прижимаюсь своими губами к ее губам в тот момент, когда эти слова слетают с ее губ. Я крепко целую ее, моя кровь размазывается по ее лицу, наказывая ее за каждую секунду, что мы были разлучены. Мой член твердеет между нами, пульсирует, прижимается к ней с молчаливым требованием, чтобы его заметили, чтобы к нему прикоснулись. Она не игнорирует это. Ее дрожащие пальцы находят путь к моей молнии и ремню, тянут, освобождая меня. Она ахает, когда обхватывает его ладонью, дергая меня сильно и быстро, пока я не начинаю стонать ее имя, готовый, блядь, взорваться.
— Пока нет, — грубо говорю я ей. — Сначала я тебя трахну. Ты хочешь, чтобы этот член был внутри тебя, не так ли?
— Да, — она нетерпеливо кивает, в ее глазах горит желание. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, я хочу, чтобы ты отдал мне все, я хочу всего этого, Нокс.
— Черт возьми, маленькая птичка. — Я хватаю ее за талию, и она визжит, когда я несу ее обратно на кровать.
Я осторожно укладываю ее и становлюсь на колени между ее ног. Она все еще голая, и я никогда в жизни не испытывал большего искушения. Я скоро трахну ее, но не раньше, чем попробую сладкий сахар ее влагалища.
Я начинаю лизать ее, наполняя рот ее вкусом, который смешивается с металлическим вкусом моей собственной крови. Она за считанные секунды превращается в стонущее, хнычущее месиво. Я знаю, как съесть девушку, и моя любимая игрушка скоро поймет, что у нее никогда не было ничего лучше.
Зарывшись лицом между ее кремовых бедер, я впитываю ее сущность, пока она не начинает задыхаться так же сильно, как и я.
— Пожалуйста, — умоляет она. — Пожалуйста, трахни меня! Я не могу этого вынести, это пытка.
С ворчанием я поднимаюсь на колени. Я кладу свой член ей на живот, просто чтобы показать ей, как глубоко я собираюсь проникнуть внутрь.
— Видишь это, маленькая птичка? Мой член слишком большой для тебя. Ты собираешься плакать из-за меня?
Пара капель крови падает на ее идеальную кожу, и она дрожит.
— Да. Я буду плакать. Я сделаю все, что ты, блядь, захочешь.
— Тебе лучше помнить это, маленькая птичка.
Я беру ее за ноги и поднимаю их, широко раздвигая, мой член пульсирует при виде ее окровавленной киски. Одним длинным толчком я погружаю свои яйца глубоко в ее мокрую маленькую щелку. Она ахает, когда я это делаю, но вскоре это превращается в стон, когда я начинаю покачивать бедрами внутри нее, делая ее все более влажной с каждым толчком моих мощных бедер. Боже, я мог бы потратить на это вечность, мучая ее. Она так чертовски хорошо ощущается на моем члене. Дав так прекрасна, когда разбивается на части.
— Я не могу, — прерывисто шепчет она. — Мне нужно кончить.
— Ни хрена не кончать, — шиплю я. — Пока нет. Нет, пока ты не созреешь для этого.
Она всхлипывает, когда моя рука находит ее горло. Сжимать кулак вокруг ее лебединой шеи так приятно, что я чуть не кончаю на этом чертовом месте. Я мог бы наполнить ее прямо сейчас. Накачать ее своим семенем, наплевав на то, что мы не защищены. Просто засунь мою сперму так глубоко в нее, что к тому времени, как я закончу, мы оба будем знать, что она беременна.
Я хочу этого.
Но я хочу, чтобы она сначала умоляла об этом.
— Ты хочешь, чтобы это было так? — Спрашиваю её. — Кожа к коже, без чего-либо между нами? Ты этого хочешь, Голубка?
— Да, — умоляет она. — Пожалуйста, это то, чего я хочу, продолжай, продолжай трахать меня.
— Больная маленькая сучка, — хриплю я. — Тебе нравилось причинять мне боль, не так ли?
— Ты это заслужил, — признает она.
— Да, черт возьми. — Я вбиваюсь в нее сильнее, теряя всякую сдержанность, когда подхожу все ближе и ближе, но отступаю, пока не стало слишком поздно.
Я ни за что не позволю себе кончить.
Я собираюсь продолжать мучить свою маленькую птичку.
В конце концов, для этого она и была создана.
Глава 30
Дав
Он трахает меня так, как будто его миссия заставить меня подчиниться, используя его руки, его голос и его член, и ничего, блядь, больше. Я в беспорядке за считанные секунды, все еще не оправившись от того, что он заставил меня сделать с ним. Из раны на его лице сочится кровь, и я знаю, что нужно наложить швы, но никто из нас не остановится, чтобы отвезти его в больницу.
Меня почти лихорадит от желания. Охваченная всеми теми чувствами, с которыми я боролась, чтобы сдерживаться в течение гребаных долгих лет. Сейчас ничто не имеет значения, ничто, кроме Нокса, всё забыто и отодвинуто в сторону. Я не думаю о Сэме. Я не думаю об исчезновении Робина. Все, на чем я могу сосредоточиться, это член, наказывающий меня за каждую минуту, проведенную порознь, врезающийся в меня с карающей силой, которая угрожает разорвать меня изнутри.