Он рычит мое имя и присоединяется ко мне на полу. Мы оба стоим на коленях, слишком боимся прикоснуться, слишком потеряны друг в друге, чтобы понять, что все изменится в считанные часы. Я его потеряю. И на этот раз, возможно, это будет навсегда.
— Поцелуй меня. — Я не могу поверить, что сказала это. Что мои самые сокровенные желания проявляются вот так. Но я так отчаянно нуждаюсь в его внимании, в том, чтобы Нокс заставил меня почувствовать себя цельной, как это может делать только он. — Пожалуйста, я хочу почувствовать твои губы на своих, Нокс, я не могу попрощаться с тобой без этого.
— Нет, — он яростно качает головой. — Это плохая идея. В тот момент, когда мы перейдем эту черту, я буду хотеть все больше и больше.
— И что? — Я потрясена собственной храбростью. — Может быть, я тоже этого хочу. Может быть, я тоже не хочу сопротивляться.
— Дав… — Ворчит он ругательство, прежде чем пододвинуться ближе. Он поднимает руку к моей щеке, нежно лаская шрам, который он мне оставил. — Я больше не хочу причинять тебе боль.
— Может быть, это то, чего я хочу, — шепчу я, накрывая его руку своей. — Может быть, мне нужна боль. Может быть, это то, чего мне не хватало все это время. Вместо того, чтобы бороться с этим все это время, я должна была сдаться…
— Я хочу поцеловать тебя, — рычит он, и мои губы приоткрываются при мысли о его губах, заставляя меня подчиниться его порочным желаниям. Я хочу снова принадлежать ему. Я хочу быть его хорошей девочкой, открываясь его насилию, давая нам обоим все, о чем мы когда-либо мечтали. — Можно, Голубка?
Я молча киваю, уже предвкушая прикосновение, прежде чем оно наступит. А затем он наклоняется, захватывая мой рот в поцелуе, который меняет весь мой мир. Нокс целует не так, как раньше. В том, как он крадет поцелуй с моих губ, сейчас больше боли. Боль, печаль, сожаление, все это смешивается воедино, когда он проглатывает мой крик и углубляет нашу связь, затягивая меня в темную бездну наших отношений.
— Я не могу устоять перед тобой, — мрачно бормочет он мне в губы. — Я не могу оставаться в стороне… Ты мне нужна… Я не могу быть без тебя. Я ничто без тебя, Голубка.
— Это неправда, — мне удается вырваться, позволяя кончикам пальцев провести по шраму, который я ему оставила. — Ты можешь жить без меня. Ты занимаешься этим уже год, не так ли?
— Едва ли, — ворчит он, снова целуя меня. — Ты так манишь, Голубка… Как, черт возьми, я должен сказать тебе "нет", когда ты все, о чем я когда-либо мечтал?
— Не надо, — выдавливаю я. — Не говори "нет".
Он укладывает меня на спину на пушистый ковер перед диваном. Его тело сжимает мое, и наш поцелуй становится более темным, более страстным. Сейчас я краду у него поцелуи, наплевав на его собственные потребности. Я хочу его. Он мне нужен. Я не могу жить без его жестокой, карающей любви. И хуже всего то, что я вот-вот все это потеряю… Все, что у нас осталось, это одна ночь, а минуты тикают безжалостно и неумолимо.
— Когда у тебя завтра встреча с начальником полиции? — Шепчу я.
— В десять утра.
— Останься со мной до тех пор, — отчаянно прошу я. — Пожалуйста, останься со мной… Люби меня…
— Черт, голубка.
Он пытается отстраниться, но я хватаю его за ворот рубашки. Боль в его глазах глубоко ранит меня, когда мы смотрим друг на друга. Я причиняю ему боль. Но я, блядь, не могу остановиться. Мне это нужно. Он мне нужен.
— Да, — бормочу я. — Трахни меня. В последний раз, Нокс… Пожалуйста, покажи мне, как много я для тебя значу…
— Я знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал, — ворчит он. — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что люблю тебя.
— А ты разве нет? — Тихо спрашиваю я, и он громко ругается.
Он поднимается, а я остаюсь на коленях. Я вижу, он с чем-то борется, когда его кулаки сжимаются, и он хватает мою длинную гриву волос. Я вскрикиваю, когда он поднимает меня.
— Я никого не люблю, — мрачно говорит он. — Но если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, я могу подарить тебе ночь, которую ты никогда не забудешь.
Я плачу, когда он ведет меня в спальню своего роскошного люкса. Вид отсюда потрясающий, хотя у меня даже нет возможности им как следует полюбоваться.
— Снимай одежду, — рявкает на меня Нокс. — Медленно. Я хочу смотреть.
Он садится на кровать и смотрит на меня. В комнате нет музыки, но мои бедра все равно начинают покачиваться в такт мелодии, которую слышу только я. Я медленно стягиваю платье с себя, пока оно не оказывается у моих ног. Я смотрю прямо в глаза Ноксу, когда стою перед ним обнажённая, настоящая и открытая.
Его глаза впитывают небольшой изгиб моей груди и талии. Он облизывает губы. Я знаю, что он хочет меня.
— Иди сюда, — приказывает он мне. — Ползи.
Я делаю, как он сказал, деревянный пол обжигает мои колени, когда я подползаю ближе и кладу руку ему на колени.
— Скажи мне, чего ты хочешь, — приказывает мне Нокс. — Умоляй меня об этом.
— Я хочу тебя, — выдавливаю я, затаив дыхание. — Пожалуйста, я была без тебя так чертовски долго, Нокс…
— Меня? — Он ухмыляется, поворачивая мою голову в сторону, так что я вынуждена смотреть на его красивое, вытянутое лицо. — Это все, что ты хочешь, маленькая птичка?
Его старое ласкательное прозвище для меня словно мазь на открытую рану, и я выдыхаю, нуждаясь в большем его внимании.
— Открой рот.
Я не сразу подчиняюсь, поэтому он хлопает меня по щеке. Мои губы приоткрываются, когда Нокс расстегивает молнию на штанах. Я задыхаюсь, когда снова вижу его член, у меня слюнки текут при виде его достоинства. Я хочу его. Мне это нужно. Это меньшее, что он может мне дать, если он действительно лишит меня возможности видеться с ним.
Он медленно засовывает свой член мне в рот, затем снова выходит. Я издаю разочарованный стон, но он просто смеется надо мной.
— Тебе лучше научиться работать над этим, маленькая птичка, у тебя не так много времени, — мрачно говорит он. — И я хочу, чтобы ты умоляла о каждом гребаном облизывании.
— П-пожалуйста, — выдавливаю я.
Как быстро пали могущественные, я сейчас в таком гребаном отчаянии, так жажду большего. Как мне было хорошо без него всего несколько часов назад? Я не могу жить без Нокса. Я не хочу жить без Нокса.
— Ни за что, черт возьми, — рычит Нокс. — Моя сперма уйдёт в другое место, Голубка. Можешь догадаться, куда именно?
Я смотрю на него, широко раскрыв глаза.
— В мою… задницу?
— Нет, — ухмыляется он. — Попробуй еще раз, маленькая птичка.
Мои глаза танцуют по его чертам.
Я не пью таблетки. Я не знаю, знает ли он об этом, но, похоже, его это не очень волнует. Его это никогда не волновало.
— В мою киску, — шепчу я.
— Верно, — ухмыляется он. — Все это горячее семя попадёт прямо в твою сладкую маленькую киску. Скажи мне, Голубка, ты берегла себя для меня?
Я яростно краснею. Я хочу солгать ему. Я хочу причинить ему боль, сказав ему, сколько мужчин было во мне с тех пор, как он ушёл. Но я не могу, потому что это неправда. Правда в том, что я берегла себя. Что я держала стены, стены, которые никто не мог сломать, даже такой человек, как Рафаэль Сантино…
— Берегла, не так ли? — Он смеется надо мной. — Хорошая девочка, Голубка. Я тоже был хорошим. У меня могло быть столько кисок, и я все это отвергал. Ради тебя. Для моей маленькой птички.
— Спасибо, — шепчу я в состоянии, подобном оцепенению.
— Хорошая девочка, — повторяет Нокс, приближая кончик своего члена ближе к моим губам. Я открываю рот, страстно желая, чтобы он наполнил его, но он снова отстраняется. — Мне нравится играть с твоим разумом, маленькая птичка. Ты выглядишь такой чертовски отчаянной. Как сильно ты этого хочешь?
— Я…
— Нет, — обрывает он меня, мрачно ухмыляясь. — Я хочу, чтобы ты показала мне.