– Лас, – вдруг повернулась к нему Ксюня. – Я отказываю тебе в… этом не потому, что не готова; просто сейчас неподходящее время: одного убили, другого выгоняют, а мы, значит, должны радоваться жизни?..
– Может, пока и не должны, – задумчиво проговорил Лас, глядя куда-то вдаль. – Может, ты и права… Знаешь, а сталкатлон никто не отменял, так что мне всё же придётся заниматься день и – иногда – ночь… Слушай, а как твой Старик? Продолжает меня ненавидеть?
– По-моему, теперь не только тебя, но и вообще всех, – вздохнула Ксюня. – Сегодня после заседания он пришёл домой сам не свой, достал из тайника в полу кувшин самогона – у нас в доме знаешь сколько этих тайников!.. как будто все члены семьи за последние двести лет считали своим долгом что-нибудь где-нибудь там спрятать… – короче, достал он кувшин и (поверишь, нет?) одним махом вылил его в себя. Я не стала спрашивать, что у него там стряслось (наверняка что-то неприятное), потому что в таком состоянии он способен на всё, и тихо смылась. Не знаю, как он будет себя вести, когда я приду домой, – надеюсь, будет спать…
– О чём речь, – можешь сегодня переночевать у меня: я всё равно один живу…
– Нет, ты что! Если он ночью проснётся, а меня нет, – это же ужас, что тогда будет!..
– Как всё сложно…
– Тихо, – вдруг прошептала Ксюня. – Идут!
Это Лас уже и сам видел. Опального подсталкра – всё ещё со связанными руками – вели велки Зор и Круз: один шёл впереди, другой – позади, держа концы верёвки, стягивающей запястья Стана. Шли медленно, чтобы все могли вдоволь на это полюбоваться. Всё-таки это не хухры-мухры, а событие – пусть и не очень приятное.
«Процессия» остановилась примерно на середине пространства между домами и лесом; стали расступились: становиться на пути у велков и убийцы никому не хотелось. Велк Зор развернулся, оказавшись лицом к лицу со Станом, и проговорил, соблюдая какой-то ритуал:
– Подсталкр Стан, ты приговариваешься к пожизненному изгнанию из деревни. Желаешь ли ты что-нибудь сказать перед этим?
– Нет, – подумав, ответил Стан. – Ничего.
– Так как твой мачет, ставший орудием преступления, был утерян, я вручаю тебе свой старый. – С этими словами велк достал из-за пазухи ещё одни (помимо тех, что висели на поясе) ножны с десятивреховым «ножичком».
Круз развязал руки Стану и отступил на шаг. Стан принял от велка Зора оружие и слегка поклонился, благодаря.
– Отныне и навеки ты не имеешь права входить в Сталочную под угрозой смерти. Также ты будешь убит при обнаружении в лесу. Отныне ты не сталк и не подсталкр. Иди в лес, и да пребудет с тобой Первосталк.
Велк Зор отошёл в сторону, открывая Стану путь в лес. Бывший подсталкр надел ножны на пояс и неуверенно пошёл навстречу пугающей неизвестности леса к востоку от деревни. У границы травы и деревьев он приостановился и – подмигнул Ласу. А потом глубоко вздохнул и вступил в лес. Через несколько мгновений его уже не было видно: солнце заходило, так что в лесу царил быстро сгущающийся мрак.
Изгнание состоялось.
Сталки начали понемногу расходиться; некоторые – небольшими группами – продолжали стоять на месте и негромко переговариваться.
– Я пойду, – сказала Ксюня. – Уже поздно…
– Хорошо. До завтра, – ответил Лас, провожая её взглядом.
Подсталкр собрался было зайти к себе домой, чтобы лечь спать и приготовиться к новому дню, но тут к нему подошёл велк Зор.
– Лас, – обратился тот к юноше, – мне сказали, что ты сегодня заходил к Стану поговорить. А когда он уходил в лес, я видел, как он подмигнул тебе. О чём вы с ним говорили в бане? Что ты ему сказал?
– Ничего особенного, велче. – По тому, что Лас употребил устаревшую форму обращения, и его жёсткой прохладной интонации наставник понял, что подсталкр не хочет ему отвечать, но и не лжёт – так, говорит лишь самое общее. – Просто дружеское напутствие, вот и всё.
– Дружеское?.. – нахмурился велк, но Лас перебил его – впервые за всё время обучения:
– Если вы позволите, я пойду. Уже поздно, а завтра занятия…
И, пока наставник осмысливал то, что ему сказали, делал выводы и планировал своё следующее действие или реплику, Лас развернулся и вошёл к себе в дом, мягко прикрыв за собой дверь.
«Ну и молодёжь нынче пошла! – подумал велк, направившись к своему жилищу. – Липнут к сталочкам, ругаются, дерутся, убивают друг друга и, наконец, грубят старшим! Один Плющ ещё туда-сюда… А, к Первосталку их! Пусть живут, как умеют; это их жизнь, а не моя».