Человечество всегда было капризным в своем законодательстве, открывая такие увлекательные термины, как непредумышленное убийство, убийство при смягчающих вину обстоятельствах и т. п. Так, будто мертвый совсем не мертвый. Хотя «мода» как на преступления, так и на приговоры меняется, есть такие, которые всегда вызывают сильное отвращение. Это врачебные преступления. Я слышал, некоторые дикие племена убивают знахаря, если его пациент умер. Порядок не без достоинств. Эта целеустремленная ненависть к мяснику–шарлатану понятна. Будучи больным мы полностью вверяем себя в руки доктора. Мы даем возможность совсем незнакомому человеку забавляться с самым для нас дорогим. Если это доверие подрывается, возникает естественное возмущение среди свидетелей или оставшихся в живых пациентов.
Горожанин Вульф Сифтерниц именовался полностью как Высокоуважаемый Доктор Сифтерниц. «Свежие Новости» с многочисленными подробностями излагали, как он совмещал жизнь хирурга и Плейбоя до тех пор, пока нож в его трясущихся руках не отрезал э т о вместо э т о г о, и жизнь неизвестного политического деятеля укоротилась на несколько могущих принести большую пользу лет. Мы должны поверить Вульфу, что он приступил к работе трезвым, так что фатальная судорога его пальцев была вызвана белой горячкой, а не нетрезвостью. Его лицензия была аннулирована, а сбережения, видимо, иссякли, так как потом были сообщения о его еще более неблаговидных поступках. Жизнь сурово потрепала Вульфа, он был именно тем человеком, который мне нужен. Я хотел купить его профессиональное мастерство.
Для человека моих способностей отыскать и выследить полулегального незнакомца в иностранном городе на далекой планете не представляло проблемы. Это дело техники, а с техникой у меня в порядке.
Когда я стучал в грязную деревянную дверь дома, в откровенно не лучшей части города, я был готов сделать свой первый шаг в моем новом плане.
– У меня к вам дело, Вульф, – сказал я мутноглазому субъекту, открывшему мне дверь.
– Убирайтесь к черту, – сказал он.
Он попытался закрыть дверь перед моим носом. Предусмотрительно вставленный носок ботинка не позволил ему сделать это.
– Я не занимаюсь медициной, – пробормотал он.
Он глядел на мою забинтованную руку.
– Я не хочу связываться с полицией, так что убирайтесь к черту.
– Что вы бубните одно и то же! – сказал я ему. – Я здесь, чтобы предложить вам совершенно законную сделку с соответствующей денежной оплатой.
Я проигнорировал его протесты и заглянул в комнату.
– Согласно абсолютно достоверным источникам, вы живете здесь в незарегистрированной связи с девушкой по имени Зина. То, что я хочу сказать, не для ее, несомненно, прелестных ушек. Где она?
– Нету! – крикнул он. – И вы тоже убирайтесь!
Он схватил за горлышко большую бутылку и угрожающе поднял ее.
– Что вы скажете на это? – спросил я.
Я бросил на стол толстую пачку новеньких банкнот.
– И это…
Я добавил еще две пачки. Бутылка выскользнула из его ослабевших пальцев и упала на пол, глаза вытаращились, казалось, что они сейчас вылезут из орбит.
Чтобы окончательно сразить его, я добавил еще несколько пачек.
Долго убеждать его не пришлось. Когда он уяснил, зачем я пришел, оставалось только согласовать детали. Деньги подействовали на него успокаивающе, он не дрожал и не трясся, а рассуждал вполне здраво.
– Осталась одна проблема, – сказал я в заключение. – Собираетесь ли вы рассказать об этом милой Зине?
– Вы с ума сошли? – спросил Вульф с неподдельным изумлением.
– Следовательно, вы не расскажете ей. Поскольку об этой операции знаем только вы и я, как вы собираетесь объяснить свое отсутствие и источник появления денег?
Это повергло его в еще большее изумление.
– Объяснять? Е й? Да она не увидит ни меня, ни денег. Через десять минут я покину это место.
– Ну что ж, – сказал я.
Я подумал, что это все–таки жестоко по отношению к несчастной Зине, поддерживающей его ремеслом, которого избегают большинство женщин. Я взял себе на заметку что–то сделать по этому вопросу. В будущем, конечно. В первую очередь должен исчезнуть Джеймс Боливар ди Гриз.