— Ты знаешь, кто мой отец? — красноречиво повела бровью она.
— Ну!
— Так вот, я — его стыд и позор. Представляешь, что будет, если я уеду?
— Да ну на хрен! — он рассмеялся и махнул рукой. Анхело Торресу плевать было на громкую фамилию напарницы. Родившемуся в дружной многодетно семье, Торресу было не понять всех перипетий сложных отношений между родителями и детьми. Он не знал, что такое высокие ожидания и неоправданные надежды. Диана и не собилась грузить его подробностями. Сытый голодного не разумеет. — А может, напьёмся сегодня, а?
— Не выйдет. На мне план переговоров. В связи с изменившимися обстоятельствами, и так далее и тому подобное… — Диана откинулась на спинку кресла, пряча отсутствующий взгляд в пустом наполовину стакане.
Когда отец был за чёртовы тысячи миль, она могла говорить о нём с иронией и злобой, в которых угадывалась давнишняя детская обида, лицом же к лицу с ним Ди терялась от страха. Фундаментальная фигура Председателя Совета Безопасности загонял её обратно в защитную скорлупку, так что плечи сутулились сами собой, а голос срывался или вовсе пропадал. Она всегда ощущала себя рядом с ним маленькой девочкой, разбившей мячом дорогую вазу, несмотря на то, что не за горами был её тридцатилетний юбилей.
— Ладно, если решишься, знаешь, где меня найти, — он весело подмигнул ей, и, оправив галстук, навострился в сторону старшего советника Эмилии Паулер, продефилировавшей мимо опенспейса в своей чудовищно узкой юбке.
— Иди уже, — Диана улыбнулась, тут же нырнув в папки с головой. День предстоял долгий и унылый.
2
Кеннеди. Богота. Колумбия
Диану мчал вихрь двух десятков человеческих ног, за которыми она торопливо передвигала свои, стараясь не отстать и не быть случайно затоптанной. К груди Диана прижимала, как родных, две толстые папки с документами, насованными туда второпях. Торчащие листы трепетали на скорости, с которой толпа дипломатов, советников и атташе неслась в конференц-зал на внеочередное, сверхсрочное, заранее опостылевшее совещание. По части бумажной работы Ди знала своё дело — документы завизированы и разложены, план переговоров составлен в десятке различных вариантах на все случаи жизни и переведён на три языка, встречи назначены и внесены в общий распорядок дня.
— Вчера в семь тридцать был убит губернатор Куэльяр. Не высовываться из посольства на улицу без крайней необходимости! Нужно подготовить соответствующий приказ.
Злющая, как сто чертей, старший советник Эмилия Паулер, мчалась сквозь толпу, как ледокол, за ней всю дорогу семенил Торрес. Он мужественно принял на себя весь удар, надеясь на свою врождённую харизму, и кивал, как болванчик, на каждую высказанную ею мысль. Харизма не помогала, Паулер срывалась на визг, тыча морщинистым пальцем, украшенным внушительным бриллиантом, в видеозапись, бегущую на экране громадного монитора, на котором боевики убивали очередных несчастных.
— Если мы не сможем прекратить этот беспредел в ближайшее время, то полетят уже ваши головы, господа! Они не хотят договариваться, нам остается только давить и выдавливать их из своих нор! — угрожающий тон доносился с дальнего конца стола, Диана пряталась за спинами коллег, не поднимая глаз от наручных часиков, золотых, тоненьких, подаренных женихом.— Сейчас у них двое американских граждан, за них требуют полтора миллиона в долларах, на которые, как сообщает наш агент, они собираются закупить партию ракет для «Стингера»! А откуда у них наши машины, это тоже о-о-очень большой вопрос!
Голоса пошли наперебой:
— Деньги они всё равно найдут, а ребят нужно спасать…
— Чем заняты наши колумбийские коллеги, мать их?
— «Чёрными орлами», чем ещё?! У них на носу выборы, а эти ребята привлекли слишком много внимания, Сантос обещал электорату прижучить все повстанческие движения, но распылять свои силы они не могут…
Коллеги развели бурную дискуссию, перекрикивая один другого, Диана простерла очи к небу и мысленно воспела «Аве Мария», когда с совещания, всё более напоминающее порку и избиение младенцев одновременно, её попросил военный атташе Нортон, заглянув за стеклянно-хромированные створки и поманив её пальцем.