4
Внимание! Присутсвует нецензурная лексика! В данной ситуации без неё никак.
Они ворвались в здание рано утром, в пересменок охраны. Ещё не все сотрудники были на местах, не повезло самым ответственным, прошедшим на работу пораньше и таким, как Диана, которым не сиделось дома.
— Всем лечь на пол! На пол, скоты! Руки над головой!
Раздалось по-испански, и Диана, касаясь коленями пола в неуклюжей попытке лечь без помощи рук, поняла, что это конец. Это всё, чего она так боялась. Это произошло — она в числе заложников, захваченных боевиками, и из этого кошмара её сам Иисус не вытащит, не то, что отец, сидящий где-то там в Вашингтоне.
Диана назвала их про себя «Чёрными», потому они были одеты в тёмные тряпки, на головах у них были балаклавы, открывающие только полные ярости глаза.
— Кто вы и какова ваша цель? — спросил кто-то из смелых и тут же получил в ответ зуботычину.
— Не дорос ещё ты до вопросов, уёбок — донеслось вдогонку на ломаном английском.
— Куэльяр ваших рук дело? — не унимался смельчак, припомнив недавнее убийство губернатора Боготы.
Ему ответили сильным ударом кулака в живот. А после его пинали ногами до тех пор, пока тот не перестал кричать. Боевики были злыми, как черти, и Диана, лёжа лицом в пол, боялась дышать. Заложникам на этой земле везёт редко, и она судорожно пыталась принять то, что ей тоже может не повезти. Она злилась на того, кто пытался вякать, трусливо, до стыдного мечтая, чтобы он, наконец, заткнулся и перестал подставлять других.
— В подвал их! Быстро!
Бегло проговорил кто-то по-испански, и Диана, приоткрыв глаза, увидела, как её коллег поднимают с пола, грубо дёргая за одежду, за волосы.
— У них был план помещения, — затравленно шепнул кто-то слева, и тут Диану пнули, как собаку, под бок.
— Вставай, сучка! Двигай жопой.
У неё страшно дрожали ноги. Диана едва смогла совладать с непослушно подгибающимися коленями. Их повели мимо окон, гуськом, под нервно дрожащими дулами российских «калашей», Диана украдкой бросила тоскующий взгляд на свободу, закрытую от неё толстым бронированным стеклом. Над Боготой разразился тропический ливень.
На ступеньках она дважды подвернула ногу, за что дважды получила толчок в спину и хриплое «дёрнешься — пристрелю» над ухом. Кто-то плакал навзрыд, щёлкали предохранители и раздавались звуки ударов, а Ди всё глубже и глубже уходила в себя, в анабиоз, спасаясь от помешательства. Страх выкручивал ей живот, когда их рассадили на мокрый бетон в рядом и велели сидеть тихо и не рыпаться. Где-то сверху капало и сочилось, в воздухе висела удушливая влага, оставаясь на лице россыпью мельчайших водных взвесей. Почти как в сауне. Чёртов ливень всегда заливал подвал, скоро то здесь, то там нальются лужи...
— Так, у нас тут переговоры. Кто пойдёт? А, смельчаки?
Кэтрин не помнила, сколько прошло времени, она словно провалилась в забытье. Боевики ходили между рядами и нагоняли страх на и без того до икоты напуганных офисных работников. Диана огляделась: им попались парнишка-курьер, престарелая уборщица из местных — даже её они не пожалели, девочка из архива, которая через месяц должна была выйти замуж... Переговоры. Значит, кто-то из своих, из внешнего теперь мира добился пробился к ним, или «чёрные» огласили требования и их услышали. Интересно, чего они хотят?
— Я возьму одну и пристрелю у них на глазах, если начнут ебать мозги, — боевики переговаривались между собой. — Всё равно половина здесь сдохнет, потому что они жопы порвут, но не сделают то, чего мы хотим.
— Ну, кто самый смелый? — повторили вопрос, и головы заложников почти одновременно вжались в плечи. Никто не хотел умирать. — Американские трусы. Только языком чесать умеете.
— Я пойду.
Диана услышала свой голос будто бы со стороны. Будто бы кто-то другой шевелил её языком. Услышала и замерла от страха. Живот скрутило в спазме, захотелось блевать. Она была единственной здесь, кому терять было нечего. Она, борясь со страхом смерти, решила взглянуть ей в лицо. Может там, на той стороне, оно как-то полегче? Может, там нет бессмысленных чужих ожиданий, отчуждения, одиночества, потерь?
— Вставай!
Чужие ноги в грубых ботинках оказались прямо возле её лица, Диана сжалась в комок, ожидая, что её вот-вот ударят. Её схватили за плечо и дёрнули вверх. Молча повели вдоль рядов напуганных людей. Вывели в коридор, тёмный, мигающий красными лампочками ночного видения. И тут же вывернули ей руку и с силой припечатали лицом в стену.
— Вот так. Чтобы покрасивее, сучка американская. Чтобы твои блядские коллеги из Белого дома поняли, им тут не место, — прошипели ей в ухо, и сквозь боль и собственный скулёж Диана почти не слышал ничего.