Ерофей подошёл и воткнул саблю в тело мутанта. Я вытянул из зверя душу.
— Вот за эти бельма дорого заплатят, — сказал Ерофей. — В них и кроется сила, — он убрал саблю в ножны, схватил дохлую опустевшую тварь за задние лапы и потащил к своим.
Близился вечер, и я вместе с Черновым отправился в Ковалёво, чтобы проверить ограду, которую вчера парни мастерили целый час. Разбитый пикап Вяземского так и стоял рядом с водонапорной башней. Миновав её, мы выбрались на окраину посёлка и упёрлись в проволочное заграждение. Оно было смято, а на раскисшей после ночного дождя земле виднелись свежие следы гусениц.
Я был взбешён. Хватает же у человека наглости! Только вчера ограду поставили, а сегодня его дружина уже катается здесь, как у себя дома. Возмутительно! Подонка необходимо заставить заплатить — и за ограду, и за дерзость.
— Я эту мразь убью, — процедил я и сказал Чернову. — Знаешь, что мы сделаем? Засаду устроим. Сейчас вечер. Дружинники Кулебякина поедут из заражённой области с добычей. Им придётся оплатить ущерб. Загони «лимузин» за дома, чтобы с дороги видно не было.
Я забрался на водонапорную башню, а Чернов завёл машину во двор ближайшей заброшенной двухэтажки. Мы стали ждать. Я почему-то был уверен, что дружина соседа сегодня снова покажется на моей территории.
И не ошибся. Прошёл час напряжённого ожидания, и вот на дороге со стороны ОПКТЭ показался грузовой вездеход. Он пересёк речку и заехал в посёлок. Я спустился с башни и встал посреди улицы, преграждая путь соседской дружине.
Вездеход затормозил метрах в пятидесяти от меня. Мы простояли так какое-то время. Люди в машине понимали, что им грозят серьёзные неприятности, и раздумывали, как поступить. Устав ждать, я зашагал к вездеходу, и тот тоже резко двинулся мне навстречу, меняя траекторию и пытаясь объехать меня слева. Град мелких, острых камней продырявил кабину в нескольких местах, вездеход по инерции проехал вперёд, проломил гнилой штакетник рядом с покосившейся избой и остановился.
— Выйти из машины! — крикнул я. — Выходить безоружными с поднятыми руками! Приказывает светлейший князь Прозоровский.
Минуту никто не отвечал, и я повторил требование.
— Я сдаюсь! — крикнул кто-то из вездехода.
— Выходи!
— Не могу! Дверь заклинило!
Я подошёл и дёрнул водительскую дверь. Она поддалась, и на меня вывалился труп с окровавленным лицом, выбитым глазом и рваной раной на шее. Я вытащил его и бросил на землю. В кабине находился ещё один человек — бородатый дружинник средних лет в поношенной форме защитного цвета. Кажется, я его уже видел.
— Не бейте, ваша светлость, я сдаюсь, — проговорил он, подняв руки.
— Вылезай. Не убью, если не будешь сопротивляться. Почему ехал по моей земле?
— Его благородие приказали, — мужик выбрался из кабины и застыл с поднятыми руками. Оружия при нём не оказалось, а его эфирный источник был слабым. Дружинник даже на заклинателя первого разряда не тянул. Похоже, его приятель, сидевший за рулём — тоже.
— Кто именно приказал? — уточнил я.
— Господин Кулебякин приказал. Его благородие считает, что это — его земля.
— Только он ошибается. Земля эта моя, и за проезд по ней придётся платить. А потому груз я конфискую, а ты отправишься со мной. Передам лично в руки Кулебякину, когда тот приедет с извинениями. Много сегодня демонов наколотили? Иди, покажи мне, что в кузове.
— Да, ваша светлость, хороший улов.
Мужик откинул задний борт стального кузова. Там лежали около десятка чёрных свёртков и поверх — три мелких плазмоморфа. Тысяч пятьдесят за всё точно выручу, и это станет достойной компенсацией за многократное нарушение границы. А за своим дружинником Кулебякин пускай сам приезжает, и мы с ним обсудим, как дальше жить.
Настроение моё сразу улучшилось, злость улеглась. Пятьдесят тысяч — неплохая сумма, а ограду починить — час работы.
Я снял с пояса рацию:
— Сокол, это Лопухин, как слышишь?
Три раз повторил фразу, пока воевода не ответил:
— Да, ваша светлость, сокол на связи.
— Как у вас дела?
— Всё хорошо. Работаем.
— Пришли пикап и двух дружинников. Я нарушителей поймал, у них полный кузов изменёнки.
— Опять Кулебякин?
— Да, его парни опять ездят через Ковалёво. Ограду сломали, которую мы вчера делали.
— Вот уроды!
— Я возьму с них плату. Здесь изменёнки тысяч на пятьдесят, один пленный и один труп.
— Хороший улов, ваша светлость. Сейчас отправлю машину с людьми.
— Ну вот и всё, — я убрал рацию в чехол. — Сейчас за тобой приедут.
И тут я подумал: а как вообще Кулебякин узнает, куда его дружинник пропал? Вроде бы догадаться нетрудно, и всё же стоило его уведомить. Правда, я его номер телефона не знал. Однако в вездеходе должна быть рация, и если она не сломалась от удара града камней, посредством её пленный сможет связаться с базой.