Мужчина мельком посмотрел в стеклянные глаза знахарки, что скорее всего выпила настойки из мухоморов, раз решилась на открытое противостояние. Павел сильно пожалел, что не успел задушить эту змею в самом зародыше. А ведь он просил Филина кокнуть сумасшедшую сразу, если та начнёт собирать свой профсоюз! «Неужели ослушался приказа, или просто недосмотрел, а может быть этот солдат и вовсе на её стороне⁈» — подумал диктор посёлка, бессильно сжав кулаки. Он с вспомнил, что на самом деле не отдавал такого приказу исполнительному солдату, что сейчас стоял в первых рядах перед штабом, целясь точно в голову предводительницы бунта. «Точно не на их стороне, у него одного руки не дрожат от волнения», — решил мужчина.
Тогда он посчитал, что ни у кого в здравом уме не хватит мозгов на то, чтобы бунтовать, когда за стенами твориться настоящий кошмар. «Видимо просчитался» — подумал Павел, почесав мощный, щетинистый подбородок.
— Мы требуем увеличения нормы продовольствия! — крикнула Аксинья, так, чтобы её было слышно всем собравшимся бунтарям. — Почему ваши дружинники получают полную порцию, а мы, кто вкалывает целыми днями, должны перебиваться плесневелым хлебом и консервированными бобами⁈ Наш труд куда тяжелее, чем ходить с важным видом по улицам и вдоль стен! — знахарка топнула ножкой, как обиженный ребёнок.
— Да… Правильно… Сколько можно голодать… Мы не за это деньги платили, когда строили посёлок… — закричал кто-то из толпы.
— Тише, мля! — заорал Павел. — Вы че тут собрались⁈ Думаете я тушёнкой сру⁈ Мы вам уже сто раз говорили, что норма на то и норма, что рассчитана на всех. И до тех самых пор, пока у нас не получиться растить урожай она будет ограниченной! Если потратим всё, то будем жрать друг друга похлеще бешеных!
— Это мы будем растить урожай, а не ваша дружина! — фыркнула баба. — Наш вопрос заключается в том, почему ваши вояки жрут в три горла и не работают⁈
Петрович тяжело вздохнул:
— У дружинников точно такая же норма, питания как и…
Женщина перебила его, повернувшись к подбадривавшей её своим ропотом толпе:
— Может стоит подумать о том, чтобы хоть иногда меняться? Пускай эти солдаты тоже попробуют целину перекапывать лопатами под грядки! А мы походим вдоль стен с двустволками, посвистывая в воздух. Дело-то не пыльное, любой справиться!
— Охрана периметра тоже важная работа! Мы всегда должны оставаться…
Аксинья снова перебила:
— Да я уже истратила все свои травы на создание мазей для мозолей и на заговоры от грыж. Сколько можно горбатиться⁈ Где справедливость!
«Дрочите друг другу реже» — подумал Павел.
— Да… Верно говоришь… Даешь равные права… — подтвердила толпа.
Павел с шумом выдохнул воздух из раздутых ноздрей:
— Порядок есть порядок! Вы сами на это подписывались, когда решили вступить в нашу общину! Так что оружие остается у дружины! — пробасил мужчина. — Пайки не увеличатся! Я не собираюсь выслушивать от вас по весне, почему нам жрать нечего. Если вы и дальше продолжите бунтовать, то я немедленно прикажу вас арестовать, как предателей!
Лицо женщины побагровело от напряжения, она словно впитывала в себя недовольство толпы, становясь её голосом:
— Что⁈ Тоже отправишь нас за стены, как и тех несчастных, кто высказался против такой тирании⁈ Народ видел своих знакомых в рядах больных бешенством во время первой атаки! — женщина подняла вверх руку. — Или быть может расстреляешь нас на месте⁈ А⁈ Давай! Мы не боимся тебя, потому что ты нам нихрена не сделаешь! —её голос сорвался на фальцет. — Ведь тогда твоей своре точно придётся самим работать! А вы ведь этого не хотите! Вам лучше и дальше делать вид, что заняты важным делом!
Павел заметил, как Филин слегка повернул голову, чтобы увидеть его. В решительном взгляде солдата, он увидел, что назад дороги нет. Мужчина понял, что как глава посёлка полностью облажался. Он понял, что никогда и не был хорош в роли управленца, раз допустил конфликтную ситуацию в такое опасное время, когда объединяются даже враги.
И теперь он должен наблюдать бунт внутри, когда поселенцы разделились между собой, даже при наличии такой опасности как зараженные. Это настоящее фиаско руководства. Опустив плечи, Петрович устало вздохнул.
— Командовать вояками и управлять людьми разные вещи, Паша, — тихо прошептал он, слегка кивнув ЧВКашнику, чтобы тот был готов.