— Вчера вечером, значит, смотрю, медсестра вышла из медпункта, а я там, в шкафчике спирт накнокал, я туда, только пузырек за пазуху, как слышу, кто-то входит, я под стол, клеенка длинная, меня не видно. Слышу, звонит по телефону и голос Никодимыча, Рябову, гад, докладывает, мол, в зоне дурь толкает Барый, а Картавый шишку теперь держит.
— Так? — Картавый озлобился и не только потому, что он, как и все зеки, стукачей ненавидел — быть под присмотром во время побега? Да и ребята его молчать не любят, проговорятся — следовало принимать меры.
— То-то я думаю — торопился Косой — чего это Никодимыч бухой все время и слесарем по вентиляции поставили, включил пару моторов и свободен. Всю смену, козел пьяный, где-нибудь дрыхнет. Вот малину себе сделал, гад позорный. Что делать будем?
— Надо найти его?
— Ладно, побегу!
— Найдешь, приходи.
— Хорошо! — бросил Косой и заторопился наверх.
Картавый, под скрежет лесотяги задумался, стараясь вспомнить все, что было связано с Никодимычем. Ему все казалось, что тот был рядом, когда он толковал с Цыганом, когда провожал Люкшу. Гад, явно не одного зека сдал.
Косой появился лишь к концу смены и, виновато пожав плечами, сообщил:
— Как сквозь землю козел провалился!
ГЛАВА 12
День начинался весело. В небе ни облачка. Солнце было лишь на полпути к зениту, а уже вовсю пекло.
— Вот сдадим товар, и исполнится твоя заветная мечта… — улыбаясь, говорил Егоров.
Они расположились с Рыжим на траве, возле старой водокачки, которая в юности Егорова было далеко за городом, а теперь многоэтажные дома бестолково толклись совсем рядом.
— Станешь ты богатым…
Рыжий угрюмо промолчал. Его заветной мечтой было иметь нормальную, как у всех людей, голову, а человеку с такой дурацкой башкой даже богатым быть не интересно.
Егоров лежал на спине и смотрел в голубое безоблачное небо, настроение было не самое плохое — после полосы неудач у них за этот месяц выгорает уже третье дело. Ночью они вынесли из склада шестнадцать соболиных шуб.
— Тысяч на двести каждая потянет, — вначале предположил он. Купец предложил меньше, но не на столько что бы можно было расстраиваться. Осталось только скинуть товар. Денег у него скопилось прилично. Как жить дальше?
Вспомнилась Наташа. Лицо жены было печальным, строгим. Таким оно становилось, когда она была чем-то недовольна. Егоров сглотнул сразу набухший комок. Он бросил взгляд на часы — купец товар забирать не торопился.
— Может, еще раз позвонишь?
— Да подождем, — не согласился напарник.
Он лежал на траве и щепкой пытался сбить с пути муравьишку, но тот, куда бы его Рыжий ни направлял, все время стремился в одну и ту же сторону — насекомое знало, чего хочет. Послышался звук автомобиля. Егоров насторожился. Из переулка выскочил грузовичок. Рыжий отрицательно покачал головой.
— Кажется, купец сорвался, — усмехнулся Егоров. — Делать-то что будем?
— Да договорились железно! — обиженно протянул Рыжий. — Мужик надежный.
Они замолчали. Егоров задумался. Деньги есть. С деньгами можно что-то придумать: например путешествовать. Разные страны, материки, но на душе такая боль, ни в какой Африке от нее не спрячешься. А почему путешествовать? Можно в экспедицию! На вершину или в пещеру, в джунгли, в глубину морскую — там риск, адреналина может, больше чем в воровстве! Надо так и сделать, сдать товар и все — завязать, бросить. Егорову стало легко. Он вдруг понял, что может жить по-другому — воровать противно. Вновь послышался звук автомобиля и из ближайшей улицы выскочил фургон "УАЗик"
— Ну, наконец-то! — с облегчением выдохнул Рыжий. Вскоре фургон подкатил к ним и из кабины вылез невысокий узкоплечий парень.
— Давай товар! — сходу потребовал он.
— Покажи сначала деньги! — остановил его Егоров.
Тот вернулся в кабину, достал кейс и, подхватив его под мышку, спросил:
— Товар где?
— Пачки будем распечатывать, — предупредил Егоров.
— Ладно, — согласился узкоплечий. — Сначала бы на товар посмотреть?
— Покажи ему, — крикнул Егоров напарнику, и Рыжий с парнем ненадолго скрылись в будке.
— Товар хороший, — похвалил узкоплечий, когда они вернулись, и направился к машине. Он открыл заднюю дверь фургона, оттуда выпрыгнул крупный мужик. Его смуглое, с тяжелой нижней челюстью лицо и автомат в руках делали ситуацию абсолютно ясной.
— К стенке, — спокойно произнес он, даже не пытаясь пугать оружием. Была в его скрежещущем голосе такая убежденность в своем превосходстве, что Егоров растерялся. Он всегда терялся перед наглостью, лишь потом спохватывался — этот мужик с тяжелой челюстью не грабил, он просто их не считал за людей. Егоров побрел к будке.