Отправив Намыка в изолятор, я позвонил Лейле Баркын. На часах было три ночи. Она уже спит, подумал было я, но тут же услышал ее взволнованный голос:
— Алло, Невзат-бей?
— Простите, что звоню в такое время.
— Что-то случилось? — напряжение в голосе переросло в тревогу.
— Да, Намык… арестован.
Я замолчал, ожидая ее реакцию. Но с того конца линии не доносилось ни звука. То ли она была настолько потрясена, что не могла говорить, то ли ждала от меня дальнейших разъяснений.
В конце концов она не выдержала и спросила:
— В чем дело, Невзат-бей? Пожалуйста, не томите, говорите, что произошло.
— Вы наверняка в курсе, — ответил я совершенно спокойно, — что кое-кто собирался повесить плакат на здании компании Адема Йездана. Но в планы ваших друзей вмешались охранники, произошла потасовка.
— Потасовка? — воскликнула она с испугом. — Намык… С Намыком все в порядке?
— Он в порядке, в абсолютном порядке.
— Скажите, Невзат-бей… — она сильно волновалась. — С Намыком хорошо обращаются?
— Не переживайте, все хорошо, — ответил я, пытаясь успокоить ее. — Все под моим контролем.
— Когда его освободят?
— Если ничего непредвиденного не произойдет, завтра мы отправим дело прокурору. Дальше решать будет он.
Я рассказал ей все как есть, и ее тревога понемногу начала стихать. Но вдруг она спросила:
— Может, ему что-нибудь привезти? Какую-нибудь еду?
— Мы обеспечим его всем необходимым. Не беспокойтесь.
На этих словах я отключил телефон. Как бы я ни успокаивал ее, у нее были веские причины переживать. Ведь тот самый полицейский, которому она так доверяла, сейчас сидел и думал, как бы вывести Намыка на чистую воду. Как и мы, она оказалась в ситуации полной неопределенности. Услышав мой голос в трубке, она растерялась. А что почувствовала, когда я сообщил об аресте? Была ли это тревога? Скорее всего, она опасалась услышать, что Намык задержан по подозрению в серийном убийстве.
Только я положил трубку, как в кабинет вошел Али. Он как раз закончил допрос охранников. Сначала те старались выкрутиться: утверждали, что дежурили в здании и им пришлось защищаться от людей, которые попытались проникнуть внутрь. Но Али владел особым методом убеждения, так что ему удалось докопаться до истины. Оказывается, Эрджан — старый лис — заслал в ряды защитников Стамбула шпиона. (Значит, Адем Йездан придавал; ассоциации большее значение, чем мы думали.) Поэтому о сегодняшней вылазке они знали заранее. Припарковав внедорожник на улице, по которой Намык со своей командой непременно должны; были проехать, они затаились в ожидании фургона. Защитники города давно были им поперек горла, и теперь они горели желанием выместить накопившуюся злобу.
Да так горели, что даже не заметили, как мы сели им на хвост.
Эти показания подтверждали правдивость слов Намыка — значит, все они уже завтра окажутся на свободе. Нас это никак не устраивало, потому что нам нужны были еще хотя бы сутки, чтобы обследовать белый фургон: вдруг там найдется улика с одежды убитых, отпечаток ноги или пальца, пятнышко крови — все, что могло бы помочь в расследовании. Кроме того, я хотел посмотреть, продолжатся ли убийства, пока основные подозреваемые будут у нас под контролем. В общем, нужно было, чтобы все они задержались здесь хотя бы на сутки. Вопрос можно было уладить с прокурором: вряд ли он станет мешать нам в таком важном и сложном деле.
Я отпустил Али, чтобы он немного отдохнул у себя в кабинете. А сам соорудил импровизированную кровать из двух кресел и, укрывшись плащом, задремал…
Намык пришел в таверну Евгении. Уселся на мое обычное место и с обожанием смотрел на мою любимую женщину. Так значит, этот гусь влюблен вовсе не в Лейлу, а в мою Евгению!
Сон сменился.
Лейла зашла в сад у дома Демира, рядом с ней шел мальчик. Я окликнул их, но они не слышали. Я побежал к ним. Снова крикнул: «Лейла-ханым!» Но обернулся только ребенок. И я тут же узнал его — это был Умут, сын Йекты. Я так и остался стоять пораженный. Лейла обернулась и произнесла с улыбкой: «Здравствуйте, Невзат-бей. Познакомьтесь, это мой сын». Умут, которого уже три года не было в живых, со странным выражением лица протянул мне руку. Я попытался пожать ее, но не смог, лишь пустоту хватал. Я поднял голову — глазами Лейлы на меня смотрела Хандан. Она как будто спрашивала: «Ты что, Невзат, забыл? Мы же умерли три года назад!»