Раньше нас было трое: Демир, Йекта и я… Время от времени и Хандан прибегала сюда с нами. Никогда не забуду, как однажды Демир заблудился в извилистых коридорах тюрьмы Анемас. А ведь мы столько раз предупреждали его — не ходи туда. Но наш упрямый дружочек решил, видимо, продемонстрировать свое бесстрашие. Думаю, он тягался со мной. Йекта, который был самым физически слабым из нас троих, всегда правильно себя оценивал и никогда не выскакивал вперед. Борьба, бесстрашие — кто сильнее… Все это больше волновало нас с Демиром. И должен признать, чаще победителем в наших состязаниях становился Демир… Потому что он был смелее, крепче меня и хладнокровнее. В тот день, когда он потерялся в переходах тюрьмы Анемас, мы чуть не померли от страха. Никогда не забуду: мы были во дворе мечети Иваза-эфенди. Спорили, спускаться в подземелье или нет. И вдруг Демир пропал — только что мы его видели на лестнице, ведущей вниз, и вот… К чему лгать, я не поверил, что он сделает это. Подумал: отсидится немного у входа в темницу и вернется обратно. Но он не вернулся. Полчаса, час, полтора — Демира нигде не было. Хандан плакала, Йекта паниковал, я уже собирался, закрыв глаза, броситься в подземелье, но тут наш храбрец вдруг вышел из темноты — как будто ничего и не случилось. В тот момент — с какой-то ржавой железкой в руке — он был похож на полководца, одержавшего славную победу…
— Я нашел меч византийского императора, — улыбнувшись, сказал он. — Выкопал его из недр земли, ребята…
Конечно, это был вовсе не меч византийского императора, но все мы, включая меня, пришли в неописуемый восторг от его храбрости.
По мере того как мы не спеша ехали по этому до боли знакомому мне району, букет воспоминаний тихонько распускался у меня в памяти. Но вдруг голос Али оборвал этот поток:
— Приехали. Омер Экинли живет вон там…
Пятиэтажка, на которую показывал Али, прислонилась к древним стенам и странно возвышалась над местной хаотичной застройкой, как грубый пережиток прошлого. Мне отчего-то вспомнился дом Мукаддера Кынаджи в Чаршамбе. Оба здания, кажется, были построены одним и тем же бестолковым архитектором. Как ни прискорбно, Стамбул заполонили сотни тысяч безобразных домов: они были далеки от понятия красоты и эстетики, выглядели странными и какими-то недоделанными. Но сейчас надо было сосредоточиться не на этом уродливом сооружении, а на фургоне-рефрижераторе. Мы проехали вдоль здания, и я не заметил никакого фургона.
— Ну и где же он?
Али растерянно озирался по сторонам: он был в замешательстве. Никак не мог понять, куда мог испариться фургон, который он видел всего пару часов назад.
— Он был здесь, инспектор, — сказал мой напарник, указывая на дом. — Вот прямо здесь. — Он посмотрел на меня. — Может быть, они заметили, что я слежу за ними? — в голосе Али послышалось разочарование. — Черт возьми!.. Наверняка заметили… Лучше б я здесь остался!..
Кажется, он еще долго собирался грызть себя… Но Зейнеп вдруг показала на пустырь справа от уродливого здания:
— А это разве не он?
— Да, он! — Али с облегчением выдохнул. — Значит, они просто переставили машину.
Мы припарковались метрах в двадцати от пустыря. Фургон освещали уличные фонари, но этого было недостаточно для полноценного осмотра. Так что, покидая машину, мы прихватили с собой наши фонарики. Судя по раздолбанным воротам, которые были установлены друг напротив друга, этот пустырь местные ребята использовали в качестве футбольного поля. Но прохвосты застройщики скоро и здесь нагромоздят что-нибудь несуразное, можно не сомневаться.
Когда мы подошли к фургону поближе, на пустыре появились три бродячие собаки. Должно быть, проголодались и пришли на запах сырого мяса. А может, владельцы фургона подкармливали их костями и дворняги просто надеялись полакомиться. Самая крупная из них оскалила зубы и зарычала, две другие были готовы пуститься наутек. Али начал искать большой камень, чтобы отпугнуть пса, я же, наоборот, пошел прямо на него.
— Ну и что ты творишь?! — мой голос звучал строго и требовательно. Две собаки, поджав хвосты, убежали, большой пес не сдвинулся с места, хотя почти перестал рычать. — Что, испытываешь меня, да? — Я сделал еще несколько шагов по направлению к нему. Это сработало — пару раз сдавленно гавкнув, пес отступил к воротам, но совсем не ушел, как и две другие шавки. Понятно, так просто от фургона с мясом они не уйдут.