Мы подошли поближе к фургону, и я понял, что именно его мы видели сегодня в Чаршамбе.
Дверь, на удивление, была не заперта. Я забрался на водительское место в надежде найти что-то ценное. Али и Зейнеп в это время пробрались в заднюю часть фургона. Первое, что я увидел, была овальная подвеска с изречениями из Корана, свисавшая с зеркала заднего вида. Потом обратил внимание на надпись, приклеенную с внутренней стороны лобового стекла. Сначала я не мог разобрать ее, так как смотрел с обратной стороны, но потом высунул голову из машины и прочитал: «Даже если прольется наша кровь, ислам восторжествует». Фраза доказывала, что Али был прав, но этого было недостаточно, чтобы сделать из Омера главного подозреваемого. На пассажирское сиденье был накинут коврик типа седжадде заводского изготовления. На приборной панели, там, где должна быть магнитола, зияла глубокая дыра: должно быть, хозяева фургона боялись воров и забрали ее с собой. Продолжая осмотр, я направил луч фонарика на пассажирскую дверь. Там в кармашке лежала какая-то бумага. Нет, не бумага — какая-то брошюра. Мое внимание привлек пакет под креслом. Я посветил фонариком на пол. На пакете проступали пятна крови. Я прищурился, пытаясь разглядеть, что внутри пакета. Сначала мне показалось, что это кусок дерева. Потом понял: рукоятка ножа, и ножа очень большого. Хотя нож был основным инструментом людей, занимавшихся разделкой мяса, вид пакета с пятнами крови отчего-то напряг меня. Я наклонился ниже, чтобы разглядеть пакет, как вдруг услышал чей-то крик:
— Безбожники!
Сначала я застыл на месте, но потом выпрямился и увидел человека, который с ножом в руке несся прямо на Али; вид у него был как у янычара, который вот-вот настигнет своего врага. И он был не один — по пустырю бежали еще трое разъяренных мужчин. К счастью, Али успел вовремя заметил опасность и быстрым движением подался в сторону — нож нападавшего разрезал надвое ночную пустоту.
— Что, промахнулся, братишка? — Али вскинул правую ногу и впечатал ботинок в лицо мужчины. — Вот так это делается. — Мужчина зашатался, но не упал: мгновенно пришел в себя и уже был готов нанести ответный удар. — До чего же ты упрямый, приятель! — Серия ударов, и нападавший рухнул на правый бок. Двое других на мгновение замялись, но потом бросились на Али. Я ринулся ему на подмогу, как вдруг ощутил острую боль в правой лопатке. Упав на землю, я тут же развернулся и увидел амбала, занесшего над головой большую палку. Я вовремя успел схватить его за руки и потянул на себя. Между нами завязалась драка. Он был сильным, сильнее меня, и если бы не три выстрела, разорвавшие ночную тишину, этот амбал, скорее всего, разнес бы мне череп. Секундное замешательство противника, посмотревшего в сторону фургона, и я со всей силы саданул его палкой по спине. Затем выхватил пистолет и приставил к затылку.
— Никаких лишних движений… Понял?
— Ладно… Ладно… — пробормотал амбал.
Заглянув за фургон, я увидел Зейнеп, которая направила пистолет на мужчин, напавших на Али. Теперь понятно, кто стрелял.
— Сопротивление полиции, да? — сказала она. — Сейчас мы с вами разберемся.
Все трое подняли руки вверх… все трое были одеты в одинаковые пижамы в полосочку… Должно быть, повыскакивали из теплой постели и побежали смотреть, что здесь происходит. Одного из них мы сразу же узнали: это был Омер. Я поискал взглядом Али. Он лежал у колеса фургона, а справа, в метре от него, извивался от боли тот, кто первым напал на него с ножом.
— Али… Ты в порядке?
Он зашевелился, приподнялся на коленях и, вытирая рукой кровь с подбородка — у него была разбита губа, — ответил:
— Да, в порядке. Не переживайте. С плохими парнями ничего не случится…
Усердствуйте на пути Его,—
может быть, вы будете счастливы!
Омер сидел прямо передо мной по другую сторону стола, его лицо освещал свет лампы. Али стоял наготове позади него, как кукловод, готовый манипулировать своей игрушкой. Я молча смотрел на Омера. Хоть я и пытался не показывать этого, но моя спина ужасно ныла от удара палкой, который я получил несколько часов назад. Но боль была не настолько сильной, чтобы прерывать допрос. Я продолжал разглядывать вытянутое худое лицо нашего подозреваемого — знал, что это его нервирует. Время шло, и растерянность на его лице сменилась тревогой. Он тоже смотрел на меня, но прямо у него за спиной стоял полицейский, готовый в любой момент врезать ему, поэтому он нервно моргал. Тем временем Али языком прощупывал свежую рану на нижней губе и выглядел очень спокойно. Но не потому, что был таким от природы, а потому, что я, перед тем как идти на допрос, строго-настрого предупредил его, чтобы он держал себя в руках.