— У Сары красивый голос, — сказал он, беря Лорен за локоть, чтобы провести сквозь толпу, собравшуюся перед церковью. — Я рад, что ты настояла, чтобы я пошел с тобой.
— Я настояла? — Тоненькие морщинки на лбу разгладились. Она улыбнулась.
— Может быть, я что-то не так понял, — усмехнулся Алекс.
— Может быть, — согласилась она.
У Лорен возникло подозрение, что он намеренно изменил тему разговора. Его чуткость показалась ей трогательной. Может быть, иметь его в качестве соседа — не такая уж плохая идея.
— Давай устроим ленч, — неожиданно предложил он. — Выбирай место, куда мы пойдем.
Лорен задумалась. Деньги, которые он дал ей вчера как плату за квартиру, все до цента распределены. И хотя Алекс оставил выбор ресторана за ней, Лорен не могла себе позволить даже зубочистку. Но если за ленч заплатит он, это будет похоже на свидание. Как ни велико было искушение, она знала, что главное в их совместном проживании под одной крышей — сохранить отношения строго деловыми. Без этого у них ничего хорошего не получится.
Вид феттэчене, особым образом приготовленной итальянской пасты, которую Альфредо подает в «Гротто», проплыл у Лорен перед глазами. Она почти что чувствовала на языке сливочный соус с домашней лапшой. Желудок громко пророкотал, заявляя о своих правах на обед.
— Я не голодна, — сообщила Лорен.
Алекс вытаращил глаза, а потом сощурился.
— Понимаю. — Желваки, заигравшие на скулах, свидетельствовали о том, что он ничего не понимает.
Алекс подумал, что она не хочет идти с ним. К несчастью, все было гораздо проще. Если бы у Лорен были деньги, она бы пошла. Но денег не было. А еще хуже, чем остаться без цента, пользоваться благотворительностью с чьей-либо стороны.
И она отказалась от «благотворительного» ланча.
Алекс въехал на «бьюике» на подъездную дорожку и устало вздохнул. Он начал день в шесть утра и не сделал даже перерыва на ленч. Поэтому, когда коллеги предложили присоединиться к ним и пойти пообедать, он испытал серьезное искушение. Несмотря на пустой бумажник.
Недавняя безработица истощила его сбережения. Теперь приходилось снова пополнять их. Ему предстояло продержаться еще пять месяцев. Вермишель из коробочки — вполне достаточно для обеда.
Странно, но такое положение не беспокоило его. Способность жить и питаться на скудные средства стала предметом для гордости. Его нынешняя жизнь совершенно не походила на ту, к которой он привык, когда Генри, шеф-повар короля, каждое блюдо превращал в кулинарный шедевр.
Теперь Алекс понимал, что самого Генри и все сказочные блюда, которые тот создавал, он принимал как само собой разумеющееся. Он не мог вспомнить, когда последний раз похвалил Генри за очередное произведение кулинарного искусства.
Эта мысль заставила его задуматься. Может быть, он и почерпнет что-то хорошее за этот год. Когда мать впервые объявила об этом нелепом испытании, Алекс решил, что это карательная мера. Он не сомневался, что она не выберет его своим преемником. Королева сердилась на него за то, что он пропустил международные соревнования яхт в Монте-Карло, где он должен был выполнять представительские функции. Конечно, не помог делу и счет, пришедший из Парижа. Неделей раньше Алекс устроил там импровизированный прием, и количество денег, потраченное на это развлечение, ошеломило и его самого.
Теперь Алексу необходимо было в искусственно созданных стесненных обстоятельствах суметь проявить себя. Благодаря встрече с Лорен последние несколько месяцев могут пройти гораздо легче, чем он ожидал.
Мягкий свет ламп из гостиной обещал теплый прием. Алекс ускорил шаги. Конечно, деньги — важный фактор. Но в глубине души он знал, что причина, по которой он отказался от обеда с коллегами, совсем другая. Ему нравилось приходить домой. Нравилось рассказывать Лорен, как он провел день, и слушать, что случилось у нее в школе. Ресторанный шум и суета мало привлекали его.
Это какое-то безумие, подумал он. Александер Габриэлл, принц Карпеньи, отказывается от приглашения на вечеринку, чтобы остаться дома.
Его друзья, если услышат об этом, будут смеяться до слез. Точно так же смеялся он сам, когда они объявляли, что женятся и будут заниматься семейными делами. И отсмеявшись, Алекс говорил им, что, наверное, у них какое-то затмение разума — отказаться от свободной холостяцкой жизни!
Для него в этом не было никакого смысла. Только сейчас, первый раз в жизни, Алекс отчасти понимал своих друзей, которые попали в ловушку домашнего уюта.