Он метнулся ко мне стремительным движением дикого зверя, и его тут же отбросило прочь, приложив о мраморный бортик спиной.
– Осторожнее, – предупредила я, закидывая ногу за ногу. – Если станешь калекой, отправишься назад к столбу. А тебя вряд ли возьмут счетоводом, с твоей-то фактурой.
– Что за хрень ты на меня нацепила, женщина? – взъярился он, пытаясь стащить браслет.
– Не твоего ума дело, – ответила я. – Зови меня по имени – Амедея. Правильнее было бы госпожа, но не хочу, чтобы ты потом оговорился при дяде.
Он попытался сковырнуть браслет зубами, намылил запястье. Я наблюдала за потугами раба с растущим раздражением. Пощелкав пальцами, привлекла его внимание.
– Ты не снимешь его, как ни старайся. Так что привыкай к новому положению. Здесь не так уж плохо, согласись.
– Быть игрушкой богатой шлюхи? Завидная участь!
– Сам ты шлюха, – с достоинством ответила я. – Быть может, в твоих диких землях женщины и ложатся под каждого, кто приглянется, у нас же все иначе.
– То-то тебе расхваливали выдающиеся мужские стати рабов.
– Но я ведь не стала ждать новой партии и взяла посредственного тебя.
Геррах осклабился и выпрямился передо мной во весь рост.
– Ты серьезно? – спросил он.
– Сядь уже и убери с глаз моих это все, – досадливо махнула я рукой. – И слушай дальше. План такой: через неделю приезжает мой дядя. К этому сроку мне надо обтесать тебя настолько, чтобы ты смог сойти за приличного человека. Времени совсем мало. Неделя – это семь дней.
– А семь – это сколько? – уточнил Геррах.
Я начала загибать пальцы, но поймала его насмешливый взгляд.
– Я научу тебя пользоваться столовыми приборами, танцевать, играть в нарды и поддерживать беседы на общие темы, – продолжила я сердито. – На людях мы будем разыгрывать взаимную любовь. Быть может, даже придется сделать вид, что ты обесчестил меня до брачной церемонии, чтобы у дяди не осталось выбора, лишь только отступить.
– Из меня так себе актер, – пожаловался Геррах. – Я дикий варвар, воин, не знающий слов любви. Давай лучше я обесчещу тебя по-настоящему.
– Ты издеваешься надо мной? – вспыхнула я.
– Что ты, госпожа Амедея! – искренне возмутился он. – То бишь просто, без госпожи.
– Я дам тебе свободу, – сказала я, и он тут же умолк, пристально глядя на меня непроницаемо черными глазами. – Через год. Мне исполнится двадцать один, и дядя отстанет от меня со своими матримониальными планами. Матримониальные – это…
– Я знаю, что это значит, – перебил меня Геррах. – Ты клянешься? Ты даешь слово, что снимешь с меня свой поганый браслет и подпишешь вольную?
– Клянусь, – сказала я.
– Не знаю, можно ли тебе верить, – протянул он.
– А ты не в том положении, чтобы сомневаться или торговаться, – напомнила я. – Ты мой раб и будешь делать то, что я прикажу. Скажу целовать мне ноги, и ты…
Он тут же переместился ближе и осторожно обхватил мою щиколотку двумя пальцами. Приказ, повисший в воздухе, позволил ему это, и я подумала, что впредь надо тщательнее следить за словами.
Геррах посмотрел на меня снизу вверх, неторопливо сдвинул мокрую ткань юбки. Теплые губы коснулись моего колена, обожгли ногу выше, сместившись на внутреннюю поверхность бедра, и толпа мурашек рванула по моей коже.
– Достаточно, раб, – холодно произнесла я. – Ценю твое послушание и готовность ублажить госпожу…
А ведь он и правда готов, во всех смыслах. Не мог пены добавить, чтобы скрыть свою вопиющую наготу хоть немного!
– Думаю, будет правильно, если ты тоже станешь называть меня по имени, – предложил он, оставив в покое мою ногу. – А то оговоришься при дяде…
– Разумно, – кивнула я. – Геррах.
Он уперся руками о бортик по обе стороны от моих бедер, а потом пробормотал на гортанном наречии:
– Пустынная роза… Пахнешь так сладко. Я бы сорвал твой бутон прямо сейчас.
– Обойдешься без букета, – ответила я на его же языке. Наверное, с диким акцентом, но он точно понял – вон как скалится. – После тебе покажут твою комнату – на хозяйской половине. Ты когда-нибудь спал на настоящей кровати?
– Нет, – ответил он. – Надеюсь, ты придешь и покажешь, как это делается, Амедея.
Я прищурила глаза, оттолкнула его кончиками пальцев и, поднявшись, пошла вперед, а его взгляд обжег мою задницу.
– Где мой друг? – спросил Геррах.
– В комнатах прислуги, – ответила я. – Не волнуйся, с ним хорошо обращаются.