- Предположим, что камня такой чистоты нет в продаже. Что же делать в таком случае?
- Матушка не больно расстроится, - предположила девушка. - У нее этих сережек полный ларец!
- Я к тому веду, Оля, что с помощью этого аппарата я смогу просветить оставшийся камешек особым лучом, скопировать его структуру и воссоздать материальный дубрикат, неотличимый от исходного образца!
Девушка захлопала в ладоши.
- Как хорошо ты придумал, Алеша! Когда мы поженимся, то сможем открыть мастерскую, как у Леопольда Карловича, и тебе не придется служить на дурацкой кафедре!
Он замолчал, застыл, не в силах оторвать глаз от ее сияющих глаз. Господи, как же она ему дорога, вдруг осознал он с отчаянием. Даже сейчас, погрузившись в воспоминания, у него сжималось от восторга и щемило сердце от ее непосредственной живой прелести, мысль о которой поддерживала его в эти дни ужаса и позора... Где ты, милая Оля?
* * *
Алексей пошевелился на сыром холодном полу, пошарил рукой вокруг себя, пытаясь найти очки. Рядом не прекращались стоны его соседа, бывшего присяжного поверенного, которого допрашивали всю ночь с особым пристрастием. Заскрежетала дверь подвала, и темноту разрезал луч.
Осипший голос проговорил:
- Который тут Пельцыр? Давай на выход.
Вот и пришел его черед. Голутвин-Пельтцер - это он. Это за ним. В последний миг Алексею удалось нащупать дужку очков. Поднимаясь, он бережно спрятал очки в боковой карман сюртука. Если будут снова бить по лицу, единственное оставшееся стеклышко не должно пострадать.
Сгорбившись и заложив руки за спину, он вышел в коридор. За ним последовал конвоир, невысокий парень с обезображенным оспой лицом. Они поднялись наверх по лестнице, где его завели в кабинет. Здесь, в бывшем присутственном помещении, паркет был наполовину выломан, портьеры оборваны. Светлый прямоугольник на обоях показывал, где ранее висел портрет государя.
За столом сидел человечек в кожаном пальто. Затертое до дыр, как старое седло, пальто досталось ему слишком большого размера, а сам человечек утонул в нем, так что виднелась только курчавая шевелюра.
- Ваше имя и звание? - казалось, что звуки доносились из пальто.
- Алексей Голутвин-Пельтцер, приват-доцент, устало сказал он, чувствуя, как ему сверлит затылок недобрым взглядом красноармеец.
- Ты гляди, буржуйская харя! - не выдержал тот. - Мало им одной фамилие, им две подавай!
- Вы из каких Пельтцеров будете - бердичевских, жмеринских? - заинтересованно спросил курчавый.
- Скорее, саксонских. Мой прадед из немцев, Иоганн фон Пельтцер приехал из Пруссии в прошлом веке.
- Ага! Выходит, по социальному происхождению вы дворянин?
- Разумеется, - опустил он плечи. - Я уже неоднократно пояснял это вашему... предшественнику. Послушайте, что вам угодно? Я - ученый, физик, ровно никакого отношения к политике не имею.
- Значит, не знаете, за что вас задержали? - комиссар сдвинул кудлатые брови. - Вы арестованы по подозрению в покушении на вождя мирового пролетариата товарища Ленина.
- Не имею чести знать этого господина, - пробормотал Алексей.
Рябой солдат стукнул прикладом о паркет.
- Товарищ Пламенный! Дозвольте лакирнуть морду контрику!
Комиссар нахмурился.
- Это было бы опрометчиво, Струпьев. Перед тем, как определиться с мерой наказания, факт контреволюционной деятельности должен быть тщательно задокументирован, - он полистал лежащие перед ним бумаги. - Вас задержали в Замоскворечье, в полверсты от завода Михельсона, где было совершено покушение. Как вы это объясняете?
- Я уже говорил, что хотел повидаться с университетским товарищем, но не застал того дома.
- Как зовут товарища?
- Баратынский Евгений Абрамович, - произнес Алексей, глядя вниз, на носки туфель.
- Абрамович? - заинтересованно сказало пальто. - Из бундовцев или левых эсеров, очевидно. Ну, дельце ваше таково, что отпираться нет резону, гражданин с двойной фамилией. Нами достоверно установлено, что вместе с гражданином Баратынским вы изготовили полфунта яду для того, чтобы намазать пули, предназначенные для убийства товарища Ленина. Отвечайте немедленно, кому вы передали отравленные пули?
"Они что тут, сумасшедшие все?". Он почувствовал, что его накрывает тихая ярость.
- Соберись я травить вашего вождя пролетариата, то полфунта яду не понадобилось бы. Полагаю, хватит и унции алкалоида, содержащегося в коре стрихнос токсифера, иначе называемый яд кураре. Прекрасная быстродейственная рецептура...
Пальто восстало из-за стола и из воротника, наподобие перископа из субмарины, неожиданно вытянулась голова, покачивающаяся на худой шее, как на ножке.