Рассеянно оглядывая купе, он вдруг заметил фотокарточку, стоящую на полке. Странно, как он ее раньше не видел? Он поднес фотографию к глазам и вздрогнул.
На коричневом фото был изображен средних лет человек с открытым скуластым лицом и подстриженной бородкой. Он был одет в сюртук, покроем напоминавший тот, что носил Марк сейчас, и даже эмблема в виде буквы "А" со звездочками на лацканах было та же самая.
Рядом с ним была женщина со странным вытянутым лицом и вьющимися светлыми волосами, такими светлыми, что на фото казались седыми. Круглые глаза женщины безмятежно смотрели в объектив.
Между женщиной и мужчиной фото запечатлело мальчика и девочку с испуганными глазами. Скуластыми лицами они походили скорее на мужчину, а близко посаженные глазенки были, несомненно, от матери.
Это была семейная фотография. Но что это за семья?
- Это они, - с уверенностью сказала вдруг Богиня.
- Кто - они?
- Ты что, дурак? Царь и царица. Те, кому принадлежал поезд раньше.
- Да я и сам догадался, - сердито проговорил он. - Я имею в виду, кто такие, откуда взялись?
Богиня почесала в затылке.
- Выглядят они как-то не по-нашему. Царица, и дети ихние...
- Ты что, еще не поняла? Царица - это же...
Он не успел закончить фразу, как свет погас.
* * *
- Начинается, - пробормотал он, нащупывая пистолет. - Что со электричеством?
"Пробки выбило? Предохранители какие-нибудь? Ну не могло все идти так хорошо!"
Он по-прежнему ощущал вибрацию вагона, который продолжал, очевидно, катиться по рельсам.
- Что, черт возьми, происходит? Ох, не нравится мне это...
- Поезд же едет, так какая разница? - раздался голос девчонки. - Я не гордая, могу и в темноте прокатиться...
И тут, словно противореча ее словам, вагон вздрогнул и замедлил ход.
Чертыхнувшись, Марк полез в кабину. С пультом управления творилось черт знает что. Все лампочки мигали одновременно. Стрелка индикатора напряжения прыгала вверх и вниз, из красной зоны в зеленую. Что-то стряслось с электрическим контуром сети, но что? Поезд неуклонно притормаживал.
Они с тревогой смотрели в окна, но в темноте ничего разобрать было невозможно. Впереди, справа и слева их окружала кромешная тьма.
- Сейчас разберемся, что там, - заявила Богиня и взялась за ручку двери.
В эту секунду локомотив сотряс ужасный грохот. Остановка была такой резкой, что они повалились друг на друга. Темноту за окнами прозили сотни световых лучей. Словно огненные иглы, лучи проткнули их вагон, и пространство за окном осветилось.
Они увидели лица, их были десятки, может быть, сотни. Марк остолбенел. Нет, это были не лица.
Их окружали звериные морды, покрытые шерстью. Горели злобой красные, как угли, глаза, скалились собачьи пасти. Словно по команде, за окном раздался протяжный вопль. Оцепившие их чудовища заскулили торжествующе, как волки, почуявшие добычу. От жуткого воя у Марка волосы встали дыбом.
В вагонные окна полетели камни, и стекла разлетелись осколками. Не сговариваясь, они принялись палить в кривляющиеся морды, что просовывали носы между ажурной решеткой окон. Но едва на пол вагона упала первая гильза, как из беснующейся толпы вылетела стая коротких и тонких дротиков. Атакующие стреляли из плоских арбалетов, которые они просовывали между прутьев. Ощутив острую боль в ноге, Марк упал на колено. Когда очередная стрела воткнулась ему в правое предплечье, ладонь разжалась и рука повисла плетью. Рядом захрипела Богиня - он с ужасом увидел, что оперение стрелы торчит у нее в груди, точно там, где на халате золотом вышит символ Аркадии. Он упал на пол, не чувствуя, как в его тело входят все новые и новые стрелы. Затем все стихло и его накрыл мрак.
5. Мухи в янтаре
Выйдя за ворота фабрики, Гераська ступил на эскалатор, ведущий к царскому дворцу. Низко зажужжав, ступени мягко тронулись с места, вознося мальчика над набережной. Сверху ему были видны курсирующие по водной глади лодочки, в которых барышни обмахивались веерами, прячась от настойчивого внимания кавалеров. Купальная зона в этот час была пуста, лишь на самом высоком трамплине топтался, колеблясь, одинокий прыгун. Немногочисленные компании прогуливались по мосту, откуда-то слышался ленивый перебор гитары, из кофеен поднимались запахи кофе и жареных орехов. В иное время Гераська не отказался бы от кулька орехов, или от пакетика засахаренных фруктов, что в изобилии имелись у коробейников, но сейчас ему было не до того.
Здание фабрики находилось на восточном берегу озера Спокойствия, поднимаясь на десять ярусов едва ли не под самый Купол, да вдобавок углублялось под землю - сколько там было этих подземных этажей, Гераська даже не знал. По своей должности он перемещался между двумя первыми ярусами, где не было ни машин, ни станков, а лишь конторские помещения и чертежные мастерские, кабинеты важных лиц да залы для совещаний. Туда, под землю, не каждого и пускали, это было место особенное, где происходило самое то, из-за чего фабрика и была задумана. Там делали камни. Любые камни, которые существовали в природе, могла сделать самая простая из фабричных машин, а машин этих имелось множество. На то она и Аркадия. В одних странах говорят, выпекают белые булки, лучше которых на свете нет, в других компот варят из сухофруктов, в третьих готовят вкуснейшее мороженое "пломбир", в четвертых еще что-нибудь, а в Аркадии производят лучшие в мире камни на любой вкус. Не простые камешки, а редкие самоцветы и бриллианты, которых в природе мало и потому ценятся они дорого. Чтобы добыть большой алмаз, рабочие в африканских шахтах ковыряют землю годами, а машина-кристаллотрон выплавит его за минуту-две. Поэтому-то, как объяснял преподаватель гимназиума, и приходится им вместе с фабричными машинами прятаться внутри горы в потайном "ковчеге". Уж больно много желающих появится завладеть фабрикой, если слухи о чудесах Аркадии просочатся наверх.