Как выглядели эти машины, Гераська не ведал, но со слов побывавших там ему представлялись ряды беленых печей, из которых, наподобие пирожков, на механических противнях выскакивают россыпи сверкающих изумрудов да бриллиантов. Огромная была фабрика, и машин было множество, поэтому камней понаделали уже столько, что девать их стало некуда, и даже если пустить их на ожерелья, то всех модниц мира на те ожерелья не хватит. Однако же на то он и царь, чтобы найти выход из любого положения. Если у него вышло придумать машины, которые самоцветы делают, как семечки щелкают, то уж догадаться куда девать изумруды с бриллиантами так и вовсе дело плевое. И выдумал царь из драгоценных камней дома строить. И не только дома, а и дороги, мосты, все что хочешь. Для этого с соседней станции специальную привезли смолу, которую заливают в форму и наполняют камнями. Как отливка застынет, получается вроде кирпича - и крепкий, и теплый, и красивый - переливается всеми цветами радуги, вот и строй из него, что душе угодно. Притом в этих драгоценных кирпичиках царь устроил желобки, которыми они скрепляются, так что и цемента не надо. Дом на склоне возводится за считанные дни, и живи в нем на здоровье. Особый градостроительный цех на фабрике имеется, где выделывают кирпичики всяких форм, цветов и размеров - хочешь прозрачные как лед, или зеленые как трава. Так и дом можно построить какой угодно, всего лишь выписать на фабрике тыщи три-четыре кирпичей, и готово. Существует царский декрет, по которому каждому аркадийцу, ежели захочет, положено иметь отдельное жилье, дабы иметь полную приватность жизненного устройства. У Гераськи, хоть и малого, тоже собственный домишко выстроен - ну, не то чтобы дом, а так, избенка на западном склоне, зато в ней он сам себе хозяин. В будущем, когда станет мастером Герасимом Петровичем, отгрохает себе хоромы с горницей, куда и гостей важных позвать, и образованную барыню привести не зазорно. Поднимаясь на эскалаторе, Гераська привычным глазом наблюдал, как переливаются стены гимназиума под искусственным светом Купола. Крышу над Аркадией тоже царь выдумал, чтобы накрыть видимую часть неба и закупорить ковчег так, чтобы сверху его не было заметно. Царь он и инженер, и мастер, и изобретатель. Вся Аркадия - это его работа, каждую мелочь он тут измыслил. Но разве иначе выбрали бы его царем? В Совете Старейшин не дураки сидят. Когда эскалатор поравнялся с мостом, соединяющим восточный и западный склоны, Гераська спрыгнул со ступенек и направился к царскому дворцу, что высился над озером, как ласточкино гнездо. Собственно дворец ему не требовался, а нужен был один из коттеджей, что лепились на втором ярусе. Царь на то и царь, чтобы жить, где захочется. Говорят, поссорился он со своей царицей Ольгой, и ушел от нее к другой барыне. Ушел в буквальном смысле, сбежал из царского дворца, вот и живет теперь неподалеку, но отдельно, уже и детей прижил от той, другой.
Взойдя на крыльцо домика, выстроенного наподобие итальянского палаццо из блоков, содержащих рубины и поэтому горящий кровавыми сполохами, так что даже привычный Гераська удивился такому эффекту. Преодолев скованность, он нажал пимпочку звонка и заиграла мелодия - динь-дилинь. Пришлось подождать минуту-другую. Наконец, дверь отворил бородатый мужик в переднике и поварском колпаке. Руки у него были в перчатках и выпачканы мукой. - Мне бы с царем повидаться, - объяснил Гераська. - Дело к нему есть. Бородатый не удивился, словно царя тут по сто раз на день кличут. - Ну, раз по делу, - он оглядел мальчика с ног до головы и усмехнулся себе в бороду. - Отчего же, проходь.