Едва их искалеченный локомотив выкатился на набережную, как взоры десятков гуляющих людей обратились на них. Некоторые из них перешептывались, другие замерли на месте, словно пораженные громом. Со всех сторон сбегался народ. Преодолев робость, какой-то парень в косоворотке приблизился и вытаращился на поезд. Задрав картуз на лоб, он протяжно присвистнул. - Едрить тудыть растудыть! Да это же царский поезд, ребята!
Со стороны толпы донесся коллективный вздох. "Пора выходить", - с тревогой подумал Марк. Он оглянулся на Богиню. Та, как была, в своем пушистом халате, который после прогулок по тоннелям посерел и покрылся пятнами, напоминая камуфляж, уже откручивала рукоятку дверцы. Ступив вслед за ней на перрон, он едва не отдернул ногу. Что это за чертовщина? Пол под ним переливался и сверкал зелеными оттенками, словно был выложен из изумрудов.
Едва увидев их, толпа любопытных расступилась. Парень в картузе отшатнулся.
- Чтоб я сдох, - выговорил он с недоверием. - Это же дети царя воротились, как пить дать!
- Царские дети.... - прошелестело в толпе. - Неужто братец с сестрицей вернулись!
Богиня и Марк ошеломленно оглядывались, не смея вымолвить слова и двинуться с места, а вокруг все собирались новые и новые зеваки, с изумлением и радостью подхватывая странный клич.
- Царские дети! Дети воротились! - передавалось дальше и неслось над головами собравшихся, над сверкающим мостом, над искрящейся поверхностью озера, в которой отражался сказочный дворец и дальше, где в дымчатой пелене виднелся низвергающийся со скал водопад.
7. Принцесса Софья
- Бульон ле бло провансаль! - провозгласил человек в парике с напудренными буклями.
От тарелки поднимался аппетитный пар, но сам суп прозрачностью напоминал обыкновенную воду, в которой, как буйки в безветренном заливе, одиноко дрейфовали несколько морковных звезд. Аналогичное блюдо ожидало каждого присутствующего за царским столом.
Выяснилось, что в Аркадии не существовало единого стиля одежды, и модные пристрастия при дворе разнились довольно широко. Напротив Марка маячил паж в парике, нарумяненный и напудренный до такой степени, что с лица его отваливались катышки и падали в бульон ле бло провансаль, другие же придворные щеголяли во фраках и вицмундирах, а за спиной принцессы маячили парни в стрелецких кафтанах петровских времен. Видимо, в одежде здесь был принят некий исторический эклектизм, поэтому Марк не мог отделаться от ощущения, что присутствует на каком-то дурацком фестивале реконструкторов, участники которого так и не смогли договориться, какую эпоху они собрались воссоздать. Сам Марк остался в сюртуке и жилетке, что достались ему с царского плеча, но исключительно по той причине, что больше надевать ему было нечего.
Женская половина Аркадии предпочитала платья, подобные которым встречаются на иллюстрациях сказочных книжек - воздушные развевающиеся куски ткани с множеством лент и оборок, похожие на наряды фей и прочих волшебных существ. Сама принцесса носила платье светло-зеленого оттенка, отчасти скрадывающее бледность ее лица, но отделанный вышивкой ворот казался слишком массивным для ее тонкой полудетской шеи. Сидя во главе стола, она казалась скованной, как ребенок, выставленный родителями на потеху взрослым гостям.
По случайно оброненному кем-то из гостей намеку он выяснил, что теперешний царь предпочитает столоваться один и редко появляется на людях, поэтому принцессе приходится брать на себя тяготы управления царским двором. Все эти торжественные обеды, балы и церемонии требовали внимания и хлопот, которые отражались на ее узком, обрамленным кудряшками лице.
Со времени их прибытия в Аркадию прошло несколько часов и Марк все еще не мог толком прийти в себя. Он сидел, как на иголках, пытаясь убедить себя, что не спит и все происходит взаправду.
Придворные церемонно опускали ложки в свои тарелки, зачерпывая микроскопические порции бульона ле бло провансаль. Низко склонившись над тарелкой, Марк делал вид, что увлечен едой, но исподтишка оглядывал гостей, пытаясь обнаружить свою злосчастную спутницу. Отсутствие девчонки на царском обеде его смутно беспокоило. Как бы не успела чего-нибудь натворить...
В тот момент, когда поезд вкатился на набережную, когда толпа людей окружила их и потянула за собой, его накрыла паника. В памяти еще были свежи события, как их встретили у берглов и на секунду ему померещилось, что их намереваются линчевать, но окружающие их радостные лица скоро убедили его в обратном. Ему ничего не оставалось делать, как улыбаться в ответ и пожимать тянущиеся со всех сторон руки. Люди приветливо махали руками, женщины посылали в их адрес воздушные поцелуи, и так, увлекаемые толпой, они продвигались по набережной, пока не оказались на сверкающей, словно вымощенной драгоценными камнями площади, в центре которой высилась хрустальная ротонда, опирающаяся на четыре колонны. По ступеням, изготовленным из полупрозрачного светящегося материала, они поднялись на мост над озером, а следующий пролет вел выше, в причудливый дворец, словно сошедший со страниц "Волшебника из страны Оз", стены которого словно были выложены из разных видов драгоценных камней - ярко-красных рубинов, желтых сапфиров и зеленых изумрудов. Перед входом во дворец, который охраняли стражники с алебардами, их встретил дряхлый седой старик с жезлом, увенчанным гигантским бриллиантом. Под возгласы толпы "царские дети, царские дети!", старик приблизился и обнял их.