Учитель вздохнул. Ему явно не хотелось встревать в дискуссию с упрямой ученицей.
- Прекрасно, Наденька, - мягко сказал он. - Но об этом мы поговорим в следующий раз, когда перейдем к теме монархического правления Аркадии... Садись, пожалуйста.
Однако девочка не сдалась. Повернув голову в сторону Марка, она произнесла, глядя на него в упор:
- Вот пусть он скажет, убийство это было или что другое! Уж князь не обманет. Царь Алексей-то - его родной папенька был!
Марк обмер.
Что? Что она сказала? Он - сын царя Алексея?
Вот теперь он влип. Окончательно.
Его принимают за сына царя. КАЗНЕННОГО ЦАРЯ.
Со всех сторон на него уставилось множество детских глаз.
- Наденька, ну как можно! - всплеснул руками Прасолов. - Что за верх невежливости! До того ли князю?
- Ничего страшного, Виталий э-э-э... Петрович, - проговорил Марк. - Я, гм... это... не возражаю.
Он поднялся из-за парты, виновато оглядываясь, как провинившийся ученик, пока девочка Надя строго смотрела на него, сдвинув бровки.
- Я так понимаю, - начал он, - любая казнь есть преступление. Преступление против общества. Безосновательно к тому, что царь Алексей мой, гм... родственник. Это, вообще, что за пещерные методы? Может, еще четвертованием займемся? - он сделал паузу. - Согласны?
Не увидев реакции, он поспешно продолжил:
- Так что Надя права. Было совершено преступление. Преступное, скажем прямо, деяние. Однако мы с вами этого не оставим. Нам предстоит искоренить старые методы и установить в Аркадии нормальную правовую основу. Чтобы таких позорных... казней больше не было. Вот.
Надя удовлетворенно вздохнула, обведя всех торжествующим взглядом, и села на место.
В аудитории повисло молчание, которое нарушил заикающийся голос Прасолова:
- Что-ж, э-э-э... Может быть, кто-то еще подготовил сочинение про электрический купол?..
* * *
Когда урок, наконец, закончился, и они оказались в кабинете, Прасолов тяжело вздохнул.
- Наденька - лучшая ученица. Она и по гимнастике, и по художествам лучшая. Однако, трудный ребенок. Хотя талантлива безмерно! Видели рисунки? Большинство она рисовала.
Марк вспомнил странный рисунок.
- Картинка с летящей принцессой тоже ее?
- Да, это Наденькина работа. Какая экспрессия!
Он вдруг заторопился, словно они вступили на скользкую тему. - Ну-с, давайте решим ваш вопрос.Подняв телефонную трубку, он заговорил льстивым голосом:
- Марфа, солнышко! Вызовите мне срочно Герасима Константиновича, скажите, я просил. Пусть поторопится!
Он повернул сияющее лицо к Марку.
- Герасим - то, что нам нужно! Это наш летописец.
- Летописец?
- Совершенно верно! Заведующий летописным отделом, если точнее. Буквально за несколько минут до своего... гм.. до своей кончины царь Алексей, ваш батюшка, подписал указ о назначении Герасима официальным жизнеописателем государства Аркадия с довольством по первому разряду. Заверяю, что с его помощью вы получите самые наисвежайшие сведения о том, что произошло в последние годы.
Вскоре послышался стук в дверь, и в комнату вошел сутулый лысоватый человек в старомодных квадратных очках.
- Прошу любить и жаловать, Герасим Смирнов. Герасим, дружочек, князь интересуется твоей летописью, уж будь добр, удовлетвори его любопытство.
- С превеликим удовольствием, - сказал человек и глянул на Марка поверх очков.
Взгляд был цепкий и колючий. При этом превеликого удовольствия в нем Марк не обнаружил.
- Пройдемте, - сухо сказал летописец.
Они двинулись по светлому коридору гимназиума, мимо открытых дверей, где виднелись пустые аудитории, затем спортивный зал с гимнастическими брусьями и шведской стенкой, откуда доносились детские крики. Выйдя из портика, Герасим вступил на эскалатор, ведущий вверх, а Марк последовал за ним, соображая, как лучше подойти к теме.
- Значит, вы местный историк?
- Совершенно верно, - отозвался человек. - Кому-то ведь нужно заниматься этим сомнительным делом. Вам интересно будет знать, что я был назначен на должность еще ребенком. Когда ваш отец подписал указ о назначении, мне было около десяти лет.
- Ах, вот как... - пробормотал Марк. - Значит, мы с вами... виделись?
Тот усмехнулся:
- Да, хотя и мимолетно. Вряд ли сие примечательное событие запечатлелось в вашей памяти.
В его голосе было нечто, некий неприятный тон, который заставил Марка пожалеть о том, что он вообще завел речь об этой истории.
Тем временем эскалатор вздымался все выше и выше, пока люди на набережной внизу стали казаться муравьями.