- Высоко же вы забрались, - сказал он, когда молчание стало невыносимым.
- Еще бы! - отозвался он. - Говорят, что сверху больнее падать, не так ли? Впрочем, моя должность столь мелка и несущественна, что падение с нее не принесет мне никаких страданий. Другое дело вы, князь...
Марк напрягся. Разговор принимал какой-то странный оборот.
Тем временем человек в квадратных очках сошел с движущейся ленты и Марк последовал его примеру. Это был последний ярус. Справа и слева от них виднелся горный склон, в который врезались стальные опоры купола, а прямо перед ними возвышалось необычное здание, представляющее собой башню из золотистых блоков, которые светились под косо падающими на них лучами.
Несколько ступенек из того же золотистого материала вели на крыльцо с металлической дверью безо всяких признаков замка.
- Что это за место? - спросил Марк.
- Центр управления куполом, - пояснил его спутник. - Ведь по сути, Аркадия представляет собой огромное здание, которое нуждается в регуляции температуры и освещения. В этой башне установлено оборудование, которое поддерживает постоянную температуру воздуха, а также обеспечивает в нашем царстве смену дня и ночи.
Он ухмыльнулся и посмотрел на Марка поверх очков.
- Жителей в Аркадии не так уж много, поэтому кое-кто из нас имеет несколько профессий. Кроме фиксации исторических событий, я работаю здесь. Хотя все процессы протекают в автоматическом режиме, за оборудованием все же нужен присмотр. Эти несложные обязанности возложены на вашего покорного слугу.
Он открыл дверь и пригласил Марка внутрь.
На первом этаже помещались гудящие блоки, напоминающие трансформаторы. Пройдя по винтовой лестнице, они оказались в уютной комнатке. Внутри было скромно, но уютно обставлено - пара потертых кресел, шкаф с книгами, торшер, за занавеской виднелась кровать с никелированной спинкой.
Внимание его привлекла фотография на стене. Мужчина и женщина с детьми. Однажды он уже видел эту фотографию там, в царском поезде.
Летописец подошел к столу и принялся перебирать бумаги.
- Проходите, присаживайтесь, будьте так любезны, - пригласил он Марка, который застрял, разглядывая фотографию царской семьи. - Располагайтесь, как у себя дома. Разговор у нас будет долгий. Честно говоря, мне очень не терпится узнать, кто вы такой и что вы здесь делаете.
8. Выпускник
Каждое утро в Академии он просыпался ровно в шесть часов. Это вошло в привычку на подсознательном уровне, так что он открывал глаза в то самое мгновение, когда секундная стрелка висящих на стене часов совмещалась с минутной и составляла вместе с часовой вертикальную прямую. Долгие изнурительные тренировки, которыми он подвергался, привели к некому побочному эффекту. Он стал чувствителен к движению времени, словно внутри него встроили хронометр, даже во сне совершенно точно представляя себе, который час. Однако сегодня эта отлаженная система дала сбой.
Он проснулся, когда несмелый луч ноябрьского солнца достиг его лица. Чувствительная сетчатка глаз отреагировала мгновенно и под веками запылало. Он тут же выругал себя за то, что не опустил с вечера жалюзи. Твои глаза - твое оружие, говорил Учитель. А оружие нужно беречь.
И тут он вспомнил, что произошло. Вчера был последний день обучения в Академии.
Выходит, что организм его правильно определил, что вставать в шесть часов, как предусмотрено регламентом, вовсе не обязательно. Начиная с сегодняшнего дня, он был вольный человек и мог спать хоть до полудня.
Он пришел в некоторое смятение, когда осознал, что уже забыл, как жить без расписания - вставать не по сигналу, а когда захочется, есть что попало, а не следовать предписанному правилами рациону.
Он отбросил одеяло и прошлепал в ванную. Холодный душ его оживил. До завтрака осталось совсем немного времени, которое он потратил на специальный комплекс упражнений, стимулирующих прокачку крови через эзокортекс, завершив занятия дыхательной гимнастикой.
Ровно в семь двадцать пять он вышел из блока и направился в столовую, где уже остывал его стандартный завтрак: яйца бенедикт, овсянка с орехами и сухофруктами, клюквенный кисель. Ел он в совершенном одиночестве. В столовой було пусто, после окончания курса учащиеся спешили разъехаться по домам. Наверное, впервые за десять лет обучения он завтракал спокойно, без спешки, без любопытных взглядов и перемигивания соседей-курсантов, которые вечно посмеивались над худым необщительным парнем в непроницаемых черных очках.
В обычное время после завтрака у него был назначен час самостоятельных занятий. Пожалуй, решил он, все же следует продолжать жить по расписанию. По крайней мере, пока его не призвали.