Аманда уставилась. Холодный взгляд сканировал каждую каплю крови на нём. Затем уголки губ дрогнули. Медленно, как сползающий ледник, расползлась улыбка. Ни тепла. Только ледяное обещание, — Уже запустили. Три шаттла. Час назад. Курс – Мория, —девушка наклонилась вперёд, ядовитый шепча, —Не для тебя. За каждую душу, сожжённую Скорпио в Дельте.
Харон встала. Игнорируя пистолет. Отвоёвывая пространство, — А Дмитрий? – имя – плевок, —Как только Силекс – пепел… ты убираешься. Быстро.
Израненный сустав постучал по дымящейся метке у виска, — Потому что на следующий день? Я приду за долгом Тары. И не промахнусь.
Аманда повернулась спиной. Полное презрение. Искорёженную флягу «Тарусты» швырнула в утилизационный люк у ног. Глухой лязг металла эхом отозвался в тишине.
- Убирайся с моего корабля. Смой кровь Тары с сапог, прежде чем ступишь сюда снова, — девушка не поправила опалённый волос у виска – дымящаяся метка осталась как вызов.
Команда ожила. Пальцы застучали по консолям слишком громко, поспешно. Глаза упорно избегали окровавленной формы ДМитрия. Он выиграл силой. Но поле боя осталось за ней.
Дмитрий сплюнул густую, алую слюну. Сунул пистолет в кобуру с таким лязгом, что вздрогнул ближайший оператор. Хромая, направился к выходу. Первый шаг по трапу – острая боль заставила споткнуться, рука судорожно вцепилась в поручень. Спина Кейла – неподвижная глыба осуждения, сухожилие на шее напряглось, как трос. Шаги – тяжёлые, неровные – глухо отдавались в металле трапа, пока гермодвери не сомкнулись с окончательным, изолирующим шипением.
***
Воздух у шлюза «Дитя Грома» гудел, вибрируя в костях. Запах – ядро: едкий озон, машинный мазут, сладковатая гарь. Сине-белый стробоскоп аварийных ламп пронзали полумрак выхватывая:
Люде Тары - 10 силуэтов. Потрёпанный камуфляж, молнии на рукавах. Оружие – затёртое до блеска. Лица – тени под глазами, челюсти сжаты. Взгляды – раскалённые докрасна, впившиеся в трап. Полукруг. Пальцы на спуске. Звенящая тишина, разрывающиеся дыханием.
Один молодой боец с перебинтованной головой, нервно теребил предохранитель винтовки – пальцы дрожали. Рядом ветеран с пустым, как выжженная поверхность, взглядом уставился куда-то вдаль, за Дмитрия.
Передними стояла тройка оруженосцев. Безупречная харканская броня. «Громовержцы» наготове. Кейл – на шаг впереди, сканирующий взгляд, ощущая десятки невидимых прицельных меток, жгущих броню спины. Сухость во рту мешала глотнуть.
Алексей Боунд вышел из тени. Высокий, стройный, но – колени чуть подгибались от напряжения, сжатая пружина, искривлённая под гнётом. Холод металла рукояти пистолета леденил ладонь сквозь перчатку. Бледное лицо в глубоких тенях, лихорадочные глаза. Форма охраны без опознавательных знаков, только выжженная молния на плече. Шагнул вперёд, игнорируя своих, взгляд прикован к Кейлу. Шаги глухо отдавались.
Сержант перегородил дорогу. Голос низкий, ровный, режущий тишину: – Алексей. Знаю зачем. Не начинай. Не стоит.
Боунд остановился в метре. Губы искривились в оскале усталости и ненависти.
– Кейл, – голос – хрип наждака, – При всём уваженьи… Пошёл на хуй. — произнёс мужчина, ткнул пальцем в трап: – Заберу щенка под стражу. Сделаю с ним то же, что он с Тарой. Око за око.
Движение Кейла – молния. «Громовержец», — взметнулся ствол – на уровень груди Алексея. Щелчок грохнул, как выстрел.
Последовала цепная реакция. Щелчок ещё висел, когда десять стволов бойцов охраны взметнулись в ответ. Лязг металла, шипение плазмы, щелчки затворов – слились в угрожающий аккорд. Алые и ядовито-зелёные лазерные точки заплясали на броне харканцев.
Тишина сгустилась до физического давления. Воздух трещал статикой ненависти. Гул «Дитя Грома» приглушался, поглощённый звенящей пустотой. Взгляды охранников станции пылали, пальцы впились в рукояти. Оруженосцы замерли в полуприседе, дробовики направлены в центры масс.
Кейл не дрогнул. Ствол – на грудь Алексея. Голос – низкий, ровный, убийственно ясный: – Ну что, Алексей? Устроим повтор ангара «Гамма»? Всё поляжем. Твои. Мои. Новые гробы вместо мести Таре?
Боунд сверлил взглядом. Дрожь ярости ходила по телу, кулаки сжаты до хруста, – То, что сделал твой «командор»… – голос сорвался на хрип, полный презрения, – Это было дико. Животно. Он не наказал – он сломал её! Перед всеми! Этим только подтвердил её слова! Трус! Щенок в броне, боящийся силы!
Кейл медленно, очень медленно, начал опускать ствол. Движение тяжёлое, как сдвиг плиты. Целеуказатели не исчезли, но напряжение сдвинулось.