Кейл резко развернулся, не дожидаясь ответа. Сапоги глухо стукнули по полированному нефриту, звук эхом разнёсся по мёртвой роскоши. Мужчина растворился в золотистом полумраке, оставив дверь распахнутой.
Дмитрий стоял недвижимо, лицом к призрачным садам. Отражение в виртуальном стекле – искажённая тень в грязной униформе на фоне невозможной красоты. Слова Кейла бились в висках: —"Самый настоящий Харканс… Упрёк их гнили…"
Рука потянулась к запёкшейся крови Тары на рукаве. Скверна стала физически ощутимой, невыносимой. Молодой человек сорвал мундир, треснули швы, швырнул ком ткани на зачехлённый диван. Клочья – осквернение безупречности.
Тишина "Куколки" сгустилась, тягучая, приторная, удушающая. Не покой – звенящая пустота, подчёркивающая бурю внутри и кипящую внизу ненависть. Король? Повелитель свалки? Или пешка в родовых играх?
Юноша направился к стойке из чёрного стекла, нашёл флягу "Заратустры '47". Сорвал пробку. Долгий, обжигающий глоток виски не смыл привкус горечи и крови. Лишь добавил жара.
***
Роскошь погрузилась в хаос. Воздух стал ядовитым коктейлем — приторная сладость цветов смешивалась с кислым духом прокисшего эля. Вонь дешёвого виски "Заратустра". Запах несвежей еды.
Полированный пол исчерчен грязью, залит липкими лужами. Пустые фляги, словно гильзы, валялись повсюду. Шелковый ковёр покрыт пеплом и тёмным пятном рвоты. Виртуальные окна упрямо демонстрировали сады Вельтры – яркие, насмешливые. Единственный свет – надтреснутая лампа, бросающая дрожащий жёлтый овал на Дмитрия, сидящего на полу у стойки. Рядом – полупустая фляга.
Молодой человек поднёс флягу к губам, глотнул. Виски размывал границы кошмара, не давая сбежать. Внутри бушевала междоусобица:
Голос патриарха недовольно бурчал, —Слабость! По Кодексу, Бейли – труп! Публично! Вспомни Кассиана. Оруженосец усомнился – пристрелил. Чисто. Уважение. Ты позволил ей жить. Платишь! Позор! Слабость разъедает сталь. Устрани угрозу. Убей.
Ему вторил женский голос матери, — Сильный прав? Да. Но сила Фронтира – в честности. Ты пообещал трофеи – отдал чужакам. Тара имела право на ярость. Ударил ниже пояса. Нарушил правила. Авторитет куплен страхом? Страх – плохой фундамент. Плати. Но знай – не искупит удар. А лишь покажешь, что ты ЧЕЛОВЕК, не машина, как кузен-ублюдок. Сильный бьёт честно. В лицо.
Дмитрий сжал флягу застонав. Перед глазами молодого человека появились картины воспоминаний.
Банкет Возвращения. Он в грубом мундире – волк в загоне. Дед, патриарх: —…возвращение внука… выживания. Надеюсь, фронтир не оставил глубоких шрамов на его… душе.
Повисла пауза, и сотни глаз впились в фигуру. Оценка. Презрительное сожаление. Жар позора залил лицо. Шрамы на руках горели клеймом.
Возник образ картинной галереи рода. Дмитрий просто осматривал портреты своих предков. Как возникла кузина Элисса, похожая на фарфоровую куколку. Девушку сопровождали подруги прихвостни. Шёпот. Искусственный вздох, парчовый платок к носу, — О, Божечки, Дмитрий… здесь пахнет… овощной гнилью? Или… мазутом? Ужасно въедливый запах.
Прозвучали нарочито подавленные смешки. Молодой человек прошёл, сжав кулаки до хруста. Юноша чувствовал себя навозным жуком в дорогом бутике.
Дмитрий резко переместился в тренировочный зал. Перед ним стоял кузен Кассиан – идеал, олицетворяющий собой дом Харканец. А рядом с ним юноша - лакей, что неловко уронил тренировочный пистолет. Молодой человек, её совсем мальчишка замер в ужасе. Повисла ледяная тишина. Ни слова. Мгновенное движение – лазер вспыхнул! Резкий запах озона. Ослепительная вспышка. Тухлый хлопок. Тело лакея рухнуло, между глаз дымилась маленькая чёрная точка. Кассиан убрал свой лазерный пистолет.
-Неуклюжесть – угроза. Её необходимо устранять, — ледяной взгляд кузена скользнул на силуэт Дмитрия, — Видишь, кузен? Настоящий Харканс не позволяет себе и окружению совершать ошибки. Ведь они приведут к падению.
Молодой человек отпрянул в темноту, спина вжалась в холодную стену. Во рту – привкус ужаса и меди. Вот – идеал. Тот, кем должен был стать.