-Вот… Ты… Мой… – ладонь вдавила в центр экрана. Кровь своя смешалась с виртуальной схемой. Липко.
И – бабах.
Монитор не вспыхнул – взорвался золотом. Чистым, яростным светом, который на секунду прогнал всю эту копоть и мрак. Золотые змейки побежали по изуродованной панели, по обгоревшим кабелям-щупальцам, зажигая их изнутри. Воздух дрогнул. Новый звук. Не вой, не гул. Низкое, мощное, нарастающее ГУДЕНИЕ. Отовсюду. Стены, пол, даже из треснувших динамиков.
-СИСТЕМА ПЕРЕЗАГРУЖЕНА. – Голос «Цербера» из ревущих колонок. Но… другой. Не тот бездушный металл. Напряжённый. Сосредоточенный. И почти благодарный? - ПРОТОКОЛ 'ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ' АКТИВЕН. ПАРАМЕТРЫ ОПОЗНАВАНИЯ ОБНОВЛЕНЫ. ЦЕЛЬ: ЗАЩИТА МЕТКИ 'СВОЙ'. УНИЧТОЖЕНИЕ 'ЧУЖОЙ'.
Сверху из коридоров – новые звуки. Знакомое резкое ВЖЖЖ-ВЖЖЖ! Электромагнитных пушек. Сухое ТЫК-ТЫК-ТЫК! – лазеры, отрывистые, как капли раскалённого металла на плитку. И сразу – вопли. Нечеловеческие. Дравари. Хрип, бульканье, тяжёлый бум падающих тел. Где-то совсем рядом – оглушительный БА-БАХ! – «Цербер», видимо, пустил сок прямо в кабель под ногами у кого-то очень невезучего. Эффектно.
Плут-2, его «Мандибула» всё ещё уставилась в дымящийся проход, резко дёрнул головой. Лицо, изуродованное шрамом и копотью, скривилось в чистейшем «чё за хрень?». На наплечнике, сквозь копоть, проступал выцарапанный символ – сломанная цепь.
-Чёрт подери! – выдохнул он, голос, осипший от дыма, — Оно… оно же по своим лупит!» Ну, по бывшим своим, если точнее. Приятный сюрприз.
Плут-1, та самая с ирокезом, только что туго перематывавшая плечо клочьями термоизоляции (выглядело это как попытка забинтовать бензопилой), резко вскинула голову. Единственный зрячий глаз (правый, вымораживающий и злой, как январь на Плутоне) метнулся к потолку. Оттуда – снова это ВЖЖЖ-ВЖЖЖ!, методичное, почти… успокаивающее? Потом ТЫК-ТЫК-ТЫК! – и ещё один дикий вопль, резко оборванный. Как будто микрофон выключили.
-Ха! – вырвалось у неё. Сорванный, больной смешок, больше похожий на лай.
-Вот это финт, червяк! Лекс, ты гений! Ты… — она рванулась развернуться к серверной панели, полная какого-то дикого, адреналинового восторга – За Рейнджеров Конфедерации! За командира! – и слова просто сломались у неё в глотке. Застряли. Намертво.
Лекс стояла. Неподвижно. Как статуя. Пальцы – те самые, что только летали с бешеной скоростью – замерли на экране. Монитор горел ровным, холодным золотом. Цвет полного контроля. Победы. Синий кабель из импланта… потух. Просто серый шнурок. Она не замечала. Глаза ещё секунду назад – два уголька безумной концентрации. Теперь – огромные, пустые, стеклянные. Смотрели куда-то сквозь дым, сталь, в какую-то бесконечную, космическую пустоту. Дыхание стало пузырящимся хрипом, будто в лёгких кипела вода. Каждый вдох давался с надрывным бульканьем, выдох выносил алые пузыри на губы. А на губах… улыбка. Странная. Слишком лёгкая. Почти детская. И алый пузырь крови, который лопнул, не успев сформироваться.
-До…лг…– прошелестели девичьи губы. Беззвучно почти. Только форма слова. Её взгляд медленно, с трудом нашёл Тару Бейли. Упёрся. Застыл.
Женщина присела на корточки рядом, заслонив Лекс всем телом от летящего хлама и возможных выстрелов. Её собственное дыхание было хриплым, лицо в глубоких царапинах и саже, левый глаз – синяя, мокрая слива. Но правый... горел. Не яростью. Ледяной решимостью.
-Нет! – Бейли рванулась, инстинктивно, как пружина. Но поздно. Совсем.
Лекс качнулась. Резко. Словно подрубленная у корня. Повалилась вперёд. Тух. Лицом – в сияющий золотом экран. Голова глухо стукнулась о металлический край. Алая кровь хлынула по интерфейсу, шипя, коптя, заволакивая золото малиновым туманом. Как последнее подношение на алтаре этого проклятого места. Золотой свет дрогнул, померк на миг – но не погас. «Цербер» держался. Работал.
Мостик захлебнулся в финальном аккорде ада. Вой сирен – сплошная стена звука. Грохот боя сверху – теперь чёткий ритм турелей (ВЖЖЖ-ВЖЖЖ!) и лазеров (ТЫК-ТЫК-ТЫК!), перемежаемый дикими воплями Дравари. Треск огня. Шипение разъеденной химии. Тишину рвали не только крики. Рвали внезапные, оглушительные звоны в ушах – будто кто-то бил в наковальню внутри черепа. Удары совпадали с мерцанием аварийки. И… тишина. Прямо здесь. У серверной панели. Где Лекс лежала лицом вниз на своём золотом экране, малиновый туман крови, растекаясь по схеме, как последняя, отчаянная проводка.
Тара Бейли стояла над ней. Челюсти – сжаты. Так, что на скулах выступили белые островки кости сквозь грязь и кровь. Глаза – узкие щёлки. Ледяные. Острые. Но что-то там… надкололось. Как бронестекло от удара дробовика. Трещинка. Она отвернулась. Резко. Будто от пощёчины. Голос, когда прорвался сквозь грохот, был низким. Грубым. Как галька в бетономешалке. Никаких чувств. Просто факт.