Сжала осколок крепче. До хруста в суставах. Гул взревел, перешёл в низкий рокот. Чувствовала его зубами, черепом, позвоночником. Тепло стало обжигающим – не больно, а будто мышцы насквозь прогрело после ледяного онемения. Внутри камня – прожилки тёмно-синего и кровавого пульсировали ярче. Края, где пальцы впивались, светились багровым, как раскалённая кочерга.
Внезапно – боль! Вонзилась в ладонь. Острый ток. Тара присела, вскрикнула сквозь стиснутые зубы. Но пальцы не разжались. Впились звериной силой. Выжать ответ. Задушить эту дрянь. "Тише, чёртов кусок!" – проскрежетала она камню, своей дрожи, призраку Скорпио. Страх? Был. Но ярость – на предателя, на его схемы, на эту хрень – пересилила. И жажда. Дикая. Докопаться. Не бросит. Даже если прожжет до кости.
Узор на стене взбесился. Багрово-синие линии рванулись, как молнии под кожей великана. Слились. Распались. Бешеный танец безумия. Воздух сгустился. Запах озона и... сладковато-металлический, как кровь, смешанная с перегретым двигателем. Жужжание в руке стало рёвом, низким грохотом, бьющим по костям черепа. Зубы свело. Виски сжало.
– Что ты за зверь? – Голос пробитый, сквозь зубы, но стальной. Бейли ткнула осколком в самый центр беснующегося узора. Вплотную.
И узор... схлопнулся.
Не погас. Сжался в точку. Крошечную. Ослепительную. Сферу багрово-синего света. Висит в сантиметре от стены. Напротив камня. Из неё – луч. Тонкий. Как игла. Ледяной. Невероятно яркий. Бьёт прямо в центр осколка.
Тара вскрикнула. Не от боли – от шока. От разрыва с реальностью. Осколок вздрогнул, как живое, бьющееся в агонии. Вибрация стала бешеной дрожью. Тепло сменилось волной вымораживающего холода. Игольчатая стужа пронзила руку до плеча, рванула к сердцу. В глазах – круги. Не света. Тьмы. Усыпанной чужими звёздами. Как вид из шлюза в мёртвый космос. Она увидела...
...Бездну.
Холод. Как межзвёздная пустошь.
Гигантские очертания: Каменные спирали в никуда. Сферы из не-материала. Чёрные. Вращающиеся.
Тишина. Гнетущая. Абсолютная. Давит. Вытесняет мысли.
Понимание: Гробница. Древняя. Чуждая.
И... пробуждение. Ощущение Взгляда. Пронизывающего холодом. Оценивающего. Сквозь время. Сквозь камень.
Спину пронзил ледяной шип. Дыхание перехватило. Сердце – стукнуло раз. Замерло. Чувство абсолютной, леденящей ничтожности. Как букашка под лупой бесконечно холодного разума.
Осколок в её руке взвыл – не звуком, а вибрацией, рвущей нервы. Прожилки внутри вспыхнули ослепительным багрянцем, прожигая бронеперчатку адским холодом.
Видение исчезло. Так же внезапно, как явилось. Тара стояла, тяжело дыша, пот стекал по вискам, смешиваясь с сажей. Осколок в руке теперь светился ровным, зловещим рубиновым светом. Узор на стене погас бесследно. Сфера исчезла. Только едкий запах озона и глубокий, ровный гул камня, теперь напоминающий сердцебиение спящего гиганта, нарушали гробовую тишину комнаты.
Она не разжала пальцы. Ладонь онемела, кожа под осколком была красной, как после ожога, но без волдырей. Не бросит. Не сейчас. Не после этого.
– Гробница... – прошептала Тара, её голос был чужим, прерывистым. Женщина сжала осколок снова, ощущая мерный, мощный гул, резонирующий с чем-то глубоко внутри. – Что же ты там запер, Элиас? И что... ты разбудил?
Глава 16. "Виски, Цифры и Черный Ларец".
В «Куколке» – вечный «станционный день», этот унылый полумрак. Холодный, ненастоящий свет голопроекторов лез в глаза, смешиваясь с призрачным переливом астероидного пояса за огромным окном. Тени тянулись, корчились, как побитые псы. На столе – одинокая лампа, тёплая, почти домашняя, жалкий огонёк уюта посреди этой стерильной, дорогой пустоты. Пахло озоном от приборов, металлической пылью из вентшахт. Слабый, но упрямый запах дорогущего терранского виски пробивался сквозь эту техногенную вонь. И ещё что-то... чистый, едва уловимый, сладковатый шлейф. Кожа дивана? Или просто Минди.
Дмитрий Харканс за столом. Массивный, дюрастальный монстр. Выглядел... ну, свежее, что ли. Тёмные круги под глазами посветлели, взгляд острее. Но в глубине этих стальных глаз – всё та же старая, знакомая усталость, притаившаяся, как зверь в засаде. Одет небрежно – тёмная рубаха, ворот расстёгнут. Одной рукой листал голоотчет по выплатам патрульным – скукотища смертная. Другой – медленно крутил почти пустой стакан. Виски, янтарное, тягучее. Пустой бокал вращался гипнотически. Дешевле... Всегда проще сломать, чем купить лояльность.