Дмитрий склонил голову в поклоне – ровно настолько, чтобы не нарушить межзвёздный этикет и не показать ни капли подобострастия.
-"Благодарю за беседу. И гостеприимство. Но мне нужно вернуться своей роли лорда-командующего", — ответил Дмитрия, взглянув на Азюра.
Проводник-сгусток обозначил путь к выходу – просто сдвинулся в сторону. Дмитрий развернулся, спиной чувствуя десятки светящихся "взглядов". Звёздная музыка снова накатила волной, заполняя зал нечеловеческими вибрациями, гуляя по костям. Он шёл по упругому туману к светящемуся стене-выходу, каждый шаг отдавался эхом в тишине собственных мыслей.
-"Конкорд не помешает", - размышлял юноша, двигаясь к своей свите, —"Это главное. Остальное – шелуха. "Шум". Теперь всё упиралось в одно: переиграть Мирта на его же поле. На его грязных задворках. Цена провала? Не порицание Конкорда. Гибель станции".
***
Мерцающая голограмма Сайласа Торна, искажённая яростью, в мертвенно-голубом свечении, дёргалась перед Дмитрием. Сквозь иллюминатор апартаментов — лился сине-багровый отсвет NGC-4414, выхватывая тень грузового дрона, скользящего к станционным докам. Воздух в помещении был отравлен: едкий запах озона от перегревшейся аппаратуры смешивался с терпким ароматом элитного терранского виски, недопитый стакан стоял как обвинение. Роскошь люкса казалась мраморным склепом. Где-то вдалеке взревел и тут же смолк аварийный сигнал, фоном шипели помехи, а хронометр отсчитывал секунды с назойливостью предсмертной капели. На столе царил хаос: разобранный энергоблок меча, тюбик смазки, замасленная ветошь. Плазменный пистолет лежал в зоне досягаемости. Парадный мундир рода был скомкан на полу. К креслу, его последнему бастиону, прислонялся силовой меч.
Голова Дмитрия гудела адской симфонией. Он откинулся в кресло. Веки налились свинцовой тяжестью, мышцы челюсти свела судорога, отдававшая болью в скулы. Однако взгляд оставался острым, как отточенная сталь. Уголки губ дрогнули, намекая не на улыбку, а на оскал лезвия.
-Сайлас. Приятно видеть. Похоже, мы... достигли взаимопонимания, — прозвучал голос юноши, нарочито ровный, почти монотонный. Он подчеркнул отсутствие инцидентов на банкете Ланари и похвалил дисциплину людей Торна, назвав это ценным качеством.
Ответом стал взрыв белого шума на проекции. Когда изображение стабилизировалось, Торн пылал. Лицо побагровело, седые щетинистые волосы встали дыбом. На левом виске резко выделялся старый белёсый шрам. Морщины, словно трещины злобы, обрамляли рот. Узкие глазки полыхали подозрением, а в скуле, казалось, пробежала мелкая дрожь. Голос мужчины, хриплый, словно напильник по кости, прорвался сквозь треск, превращаясь на высоких нотах в визгливый писк: — Взаимопонимания?! Молодцами?! Харканс, хватит нести чушь!
Толстый палец яростно ткнул в пустоту, —Кейл! Твой этот бронированный увалень! Он клятвенно заверял! Человек должен был быть здесь! Наш человек из «Обсидианового Рассвета»! Тот, кто чует нечисть в каждой светящейся капле! Где он?! Где наша точка опоры в этом муравейнике отбросов?!
Дмитрий остался непоколебим. Подобие улыбки застыло, но в глазах зиял космический вакуум, холоднее глубин пространства. Он поднял руку — плавно, но с неоспоримой властностью. Даже голограмма Торна будто закоченела.
-Стоп, — одно слово, прорезавшее шипение подобно пуле, —Твоё присутствие здесь я терплю, Сайлас. Узрев в нём... определённую пользу. Пока твои затеи не пересекаются с моими целями, — мелькнула микропауза, каждое слово падало с весом гири, — Но если что-то мешает...— взгляд молодого человека скользнул мимо голограммы к плазменнику на столе. Язык на мгновение прилип к пересохшему нёбу.
Затем взгляд вернулся к пылающему голографическому лицу, —Я устраняю помеху. Без колебаний. Без предупреждений, — юноша подчеркнул, что «Обсидиановый Рассвет» сохраняет оперативную значимость в рамках текущей миссии по противодействию угрозе Мирта, —Пока ваши действия не выходят за очерченные рамки. Вот... условия нашего взаимодействия. Недвусмысленные, — Дмитрий выдержал паузу, явно давая Торну шанс вклиниться, но железная хватка ледяного взгляда заморозила любую попытку речи на месте, —Понятно?
Тишина повисла густая, тягучая. В виске Дмитрия отбивался пульс, синхронный, с мерзким тиканьем хронометра. Голограмма Торна дёргалась в статической ряби. Наконец, сквозь треск прорвалось ворчание, где злоба уступила место концентрированному яду: —Полезны... Партнёры... — Торн фыркнул прямо в микрофон, — "Допустим, Харканс. Работаем по твоим лекалам. Пока, —вновь пауза. Глаза мужчины, будто раскалённые буры, пытались просверлить Дмитрия сквозь искажения связи.