Тишина. Глубокая, оглушающая. Затем – хаос:
Инженеры замерли – сварочные горелки шипели в потухшей искре.
На лицах — наёмниках Аманды, появились ухмылки, рассекали грязные лица. Резкий свист.
Сержант Кейл рванул вперёд, подняв дробовик. – ОТСТАВИТЬ, БЕЙЛИ! – Голос хриплый от ярости и беспомощности.
Тара не двинулась. Стояла, обрамленная мраком ниши. Алая струйка стекала по ноге. Грудь тяжело вздымалась. Глаза горели ярче прожекторов, впиваясь в Дмитрия. Игнорировала Кейла. Голос прорезал тишину, как мономолекулярное лезвие: – Тронь ещё раз, Харканс, – выплюнула, ссадины на костяшках сочились кровью, – и скормлю твой позвоночник шлюзу.
Женщина повернулась – обмякшая, тяжёлая. Боль прорывалась сквозь ярость, хромота усилилась. Схватила бутылку Solstice Bolt. Долгий, размеренный глоток. Ледяной взгляд не отрывался от его глаз.
– Медик! – Проревела, всё ещё глядя на него. – Помогите подняться лорду командующему. А то пачкает пол.
Кейл опустил дробовик. Лицо – каменное. В глазах – буря. Шагнул к Дмитрию, протягивая руку. – Командир?
Молодой человек лежал. Рёбра кричали. Каждый вдох – нож. Гордость кровоточила. Ноготь впился в ладонь до крови. Тень Тары, тяжело хромающей к медотсеку, маячила долго... Не оглянулась.
Софи (нейронный шёпот, ледяной): Медтревога: перелом нижней грудины. Сканирование, анальгетики класса 4. Командир Бейли сжала ожерелье из моляров при ударе. Ухмылка: 7% удовлетворения. Доминирование пересмотрено. Публично.
Дмитрий встал на ноги, игнорируя боль и руку Кейла. Ангар – мертвенно-тихий. Только вой далёких горелок.
– Сержант, рот закрой и не лезь, – рявкнул на оруженосца, голос – наждак по металлу.
Кейл резко отпрянул. Челюсти сжаты до побеления костяшек. Немое, кипящее неодобрение.
Взгляд молодого человека упал на Тару, собиравшую силы у края света. – А ты, что только на это хватает? – Ледяной вызов. – Швырять начальство? Не удивительно, что твои люди погибли в секторе Дельта.
Провокация сработала. Мгновенно. Ярость вспыхнула в глазах ярче горелок. Бейли зарычала, низко, животно. Рванулась к нему, игнорируя хромоту, боль в топливо. Шаги – агония и обещание расплаты. Ящики грохотали, отшвырнутые.
Когда между ними оставалась пара метров, рука Дмитрия метнулась вниз. Нащупал на палубе комок – спутанные провода, стружку, промасленные тряпки. Швырнул в лицо.
Мусор распался в полёте. Чёрная гидравлика, острая стружка, липкие тряпки – хлестнули в глаза, покрыли волосы гадостью. – ГААА! УБЛЮДОК! – Взревела от ярости женщина. Зажмурилась, руки полетели к лицу.
Дмитрий не медлил.
Юноша подскочил, рванул к ней, используя слепоту. Удар нацелен точно в окровавленное бедро – жестокий, калечащий.
Промахнулся. Она извернулась в гневе. Агония придала движению дикую силу. Костяшки лишь скользнули по краю повязки, разорвав её. Свежий багровый цвет расцвёл на серой ткани.
Бейли не видела, но чувствовала Харканца рядом. Занесённый кулак, слепой, яростный, готов проломить висок.
Дмитрий успел. Удар. Жестокий. Низкий. Кулак, сжатый в камень, с силой поршня устремился вверх. Встретил мягкое, податливое сопротивление, отдача прошла по запястью.
"ГУХ-" Глухой, влажный звук, как удар по мешку с песком.
Весь импульс, ярость исчезли в миг. Глаза мгновенно остекленели, тело обмякло как тряпка. Цвет отхлынул – кожа стала мертвенно-серой, восковой. Женщина согнулась пополам, как сломанный нож, голова почти коснулась колен. Руки впились в пах – пальцы скрючились, впиваясь в ткань комбинезона, суставы побелели. Не кричала. Лишь давилась булькающими, клокочущими хрипами, смешанными с кровавыми пузырями слюны у рта. Левая нога дёргалась в бессильном пинке, голова моталась, затылок глухо стучал о палубу. Судороги прокатились по телу. Живот судорожно дёргался.
Дмитрий не колебался. Наклонился, движения точные, экономичные. Твёрдый кулак в перчатке коротко дёрнулся вперёд – прямо в переносицу. Хруст – сухой, как ломающаяся ветка. Кровь фонтаном брызнула из расплющенного носа, залив подбородок и комбинезон алым. Прежде чем рухнуть, она получила открытой ладонью по уху. Голова дёрнулась, как у марионетки.
Юноша выпрямился во весь рост, тень, накрыв содрогающуюся фигуру. Голос ровный, громкий, резал тишину, обращаясь ко всему ангару: —Ты шваль охуела! Это моя станция!
Тара не устояла на ногах и рухнула на пол. Дмитрий сел на Бейли и нанёс ещё несколько ударов в лицо. Женщина вернулась в клубок вокруг источника боли. Задыхалась. Булькающие хрипы. Дёргалась в такт пульсирующей агонии. На замасленной палубе – лужа: кровь, слюни, зелёные осколки Solstice Bolt, гидравлическая жидкость.