И все же тина прошлого даже здесь, в царстве теней, вяжет меня по рукам и ногам. А что если не только меня? Когда это кто-нибудь учился на исторических ошибках? Разве что изнывали со злобы. Дело в том, что люди по своей природе - неизлечимые реваншисты. Боюсь, что человечеству - если оно вообще выживет - и в грядущем нелегко будет избавиться от старых философских представлений и привычной политической лексики, пусть они и подвели его к порогу гибели. Если о людях и можно сказать что-либо твердо, так это то, что они не умеют, даже если вроде-бы и хотят, извлекать правильные выводы из допущенных ими просчетов. Мешает чувство собственного достоинства. Посыпать одежды пеплом - так это с охотой, а признать без околичностей собственную неправоту, - на сие их никогда не хватает. И все же я не хотел бы заранее впадать в излишний пессимизм. Кое-какие выводы из происшедшего все же, вероятно, будут сделаны. Уж слишком велико потрясение. И не может, не должно случится так, чтобы чудом выжившие окончательно опустили бы руки. Человек, при всех его недостатках, существо непоседливое. Мир грядущего обязательно породит и новых идеалистов, и новых маньяков, и новых прагматиков, и новую культуру. И только понятия о справедливости и безопасности останутся прежними. Если, конечно, там наверху хоть что-то сохранилось в целости, не иссякли родники, не растаяли ледники и плодоносит почва.
И вот уже я, полновластный Хозяин загробного мира, Плутон двадцать первого века, великим напряжением воли и разума переношусь в далекий и неведомый мне двадцать второй. Позади войны, авантюры, интриги, сговоры, заговоры, инфаркты, денитронг с обскурантилом, угрызения совести. Признатся, нескончаемое подведение итогов мне изрядно поднадоело. Лучше уж оставить руины XX и XXI веков на растерзание счастливым археологам XXII столетия, пусть изучают тлеющие головешки. А там, в двадцать втором, все пока хорошо и спокойно, природа залечила таки свои рваные раны и на земле воцарился длительный мир. Исхитрились потомки - научились, избавились от, поломали древние традиции бытия. Довоенные государственные структуры начисто уничтожены, национальные границы отошли в область преданий. Плачевные итоги термоядерного катаклизма убедили маловеров в никчемности этого бронтозавра - института государственных границ. Ракеты просто не заметили их: возможна ли более наглядная агитация против? Уже в первые дни мира у сторонников научного социализма нашлась веская причина для ликования - разве это не их классики предсказывали необходимость отмирания государства? Сила человеческого предвидения ограничена и век спустя нетрудно простить классиков за то, что сей процесс чуток отклонился от начертанного ими маршрута, - в каком лютом кошмаре привиделись бы интеллигенту девятнадцатого столетия разрушительные способности ядерных исчадий. Но это несущественная частность. Пусть не государственный аппарат как таковой, не государство как институт, как форма упорядочения общества, но Национальное же Государство убило себя! Ибо не оправдали надежд, привели к вселенской катастрофе такие его непременные атрибуты, как национальный герб и флаг, национальная армия и шовинистическая в своих основах система народного образования, национальное понимание фундаментальных человеческих прав, свобод и обязанностей, национальное отношение к проблеме пустого желудка и человеческого здоровья, национальные культы и извращенная трактовка светлого понятия "патриотизм". Ныне я готов свидетельствовать: человечество восстало из пепла и воссияло заново на четкой интернациональной основе. К великому счастью, отцы-основатели грядущего, те кто стояли у истоков создания всемирной державы, вовремя осознали: либо планета, не изрезанная национальными границами вдоль и поперек, либо бесславная смерть. Факт, что распростершаяся на весь мир многонациональная и многорасовая держава обязана своим рождением весьма решительным и хладнокровным лидерам. И когда огромное государство без определенного названия, прочно встало на ноги, то национальные органы управления получили в нем приблизительно тот же статус, что и, скажем, земельные правительства в довоенной Западной Германии, сенаты штатов в США, или правительства автономных республик в Советском Союзе. Вновь подтвердилась старая историческая истина: какой бы беспросветной не казалась разруха, самое опасное и смутное время наступает потом, когда начинает налаживаться мирная жизнь, оживляется экономика и на рынке появляются разнообразные материальные блага. Решительные и хладнокровные лидеры поняли и то, что человечество не может более позволить себе подразделять страны на бедные и богатые, как не может позволить себе вечно двигаться по капиталистическому пути развития. И именно ввиду того, что человечество не могло себе такого позволить, первые шаги первого федерального правительства Земли оказались вынужденно жесткими. Первым делом из остатков бывших национальных армии были сформированы полицейские части. С кулаками, грабителями, саботажниками, экономическими шовинистами разговаривали на общедоступном и весьма суровом языке военных трибуналов. Объявили о том, что конечной целью общественных усилий является социализм, но социалистические отношения распространялись по планете исключительно извилистым путем. Решительным и хладнокровным лидерам приходилось учитывать и неодинаковую степень разрухи в различных странах, и историческую разницу в уровне развития производительных сил, и национальный темперамент. Мировая экономика очень долго оставалась смешанной, многоукладной, но отцам-основателям удалось чуть-ли не главное: укрепить авторитет наднациональных органов власти и подвести под выбранную стратегию развития эффективную юридическую базу. В надлежащий день в торжественной обстановке (дело происходило в одном из небольших городков одной из небольших, но относительно благоустроенных стран), под барабанный бой и развернутые стяги была зачтена вслух своеобразная конституция - обязательный для всех жителей планеты кодекс межнационального общения и гражданского поведения. Ход церемонии передавался по телевидению на все континенты. Своду незыблемых отныне правил человеческого общежития было присвоено достаточно эффектное название - Великая Хартия.
Переживший термоядерный шок мир, десятилетия спустя обрел таки, на радость философам и литераторам, необходимую многомерность. Правда, в первые послевоенные годы мириады голодных и босых человеческих существ, в большинстве своем растерявших все представления о гражданском долге, находились в состоянии разобщения, но постепенно угроза анархии отступила. Решительные и хладнокровные лидеры многонационального человечества не теряли времени даром.
В грядущем я побывал как турист, на большее не хватило ни сил, ни воображения, и многое осталось от меня сокрытым, но, как мне показалось, благие перемены, по сравнению с прошлыми эпохами, были налицо. Там мне попалась на глаза пропагандистская брошюрка, с содержанием которой я ознакомился с громадным интересом. Можете судить об успехах наших потомков сами. Через полвека после окончания военных действий уже были завершены или завершались основные революционные мероприятия: практически была разрешена проблема голода, обеспечена была, в целом, и общественная безопасность, достаточно эффективно стимулировался научно-технологический прогресс, центры власти были рассредоточены в геополитическом отношении. Подчинение законодательной и судебной властей планеты власти исполнительной в брошюре объяснялось особенностями периода исторической реконструкции, а демократизация политической жизни и сопутствующее ей смягчение нравов намечались на конец текущего и начало будущего столетия. Из брошюры становилось ясным, что сильное правительство пока еще вынуждено было практиковать ограничение политических прав граждан, хотя Великая Хартия и обеспечивала общество некоторым подобием свободы слова. Во всяком случае, конституционный приоритет на планете принадлежал, в основном, социально-экономическим правам. Значительное внимание уделялось историко-археологическим исследованиям и, насколько я успел узнать, граждане мира восстанавливавшие исторический облик планеты по крупицам, окружались наибольшим почетом и уважением. Столь бережный подход к истории рода человеческого позволяет надеяться как на то, что благодарное человечество никогда не забудет о таких выдающихся личностях, как, например, Альберт Швейцер, архиепископ Туту или Мартин Лютер Кинг, так и на то, что такие имена как Ферми, Шредингер и Тамм не выпадут из истории науки. Следовательно, виртуозы будущего смогут полностью оценить прелести симфоний Бетховена или ноктюрнов Шопена, влюбленные тридцатого столетия будут декламировать своим жестоким избранницам сонеты Петрарки, а книголюбы тридцать пятого обменивать прижизненные издания Паустовского на потрепанные томики Байрона. Можно надеяться и на это, хотя в такие дали я еще не осмелился заглянуть. Жестокая правда, однако, состоит в том, что для нормализации жизни в двадцать втором веке пришлось почти полностью пожертвовать двадцать первым - веком целенаправленного насилия, экономических неурядиц, имущественного неравенства, материальных и людских лишений, великим веком Преодоления. Не преуменьшая очевидного положительного значения Великой Хартии, отмечу несомненное: под прикрытием этого эпохального документа в период реконструкции совершалось немало неблаговидных дел и даже преступлений, но в конце концов окрыленное первыми успехами человечество нашло в себе мужество превозмочь все несправедливости. Впрочем, не следовало доводить дело до Третьей Мировой.
Жаль, конечно, что в грядущем не нашлось места ни для меня, ни для Ловкача, ни для Хозяина, ни для Девочки, ни для Старухи, ни даже для Писателя Мы исчезли бесследно. Да нам и не следовало привлекать к себе внимание потомков. Мы слишком любили самих себя, из-за таких как мы и заварилась вся эта каша. И нечего мне рассчитывать на то, что стараниями ученого люда эликсир бессмертия будет разливаться в бутылочки и распространяться через торговую сеть. Нас это открытие в любом случае не коснется. И вообще, я вполне примирился с судьбой, не так уж здесь и плохо - ни атомная бомба тебя не берет, ни чужая ненависть не теребит. Правда, иногда скучно. Бог с ними: с колесом истории, с Писателем, с доном Эскобаром, с моей неудавшейся карьерой суперполитика, с мечтателями всех сословий и рангов. Бог с ним, с набитым желудком цивилизации, - пускай об этой проблеме надлежащим образом заботятся Председатели будущих Объединенных Советов Земли. Бог с ними, с напастями, которые подстерегают человечество в космосе, на земле и под землей, - сами разберутся. А я, если позволите, отдохну немного. Я устал от счастливого будущего, до которого мне далеко как до Плутона. И я устал от истошных воплей людей, которым я ничем не могу помочь. Я не хочу их слышать. Лучше уж я заглушу их каким-нибудь неповторимым, совершенно драгоценным воспоминанием. Дайте мне дотошно, слово в слово, переиграть мою единственную обязывающую беседу с Девочкой. Беседу, на которую мы отважились много лет спустя...