Но сейчас перед Шороховым стоял совсем другой человек. Павел вдруг понял, что его так смутило и вызвало тревогу: этот человек был нормально одет. Не в грязную, выцветшую одежду, в основном армейские камуфляжи, а в цивильную, модную одежду, ладно и добротно сшитую, словно бы купил ее пару часов назад. И, конечно, лицо - нормального цвета, с едва заметным румянцем от стылого воздуха тоннеля.
От осознания этого Павлу на секунду стало страшно.
Невозможное возможно.
Этот невысокий человек словно бы шагнул из его воспоминаний. Ностальгия, жившая в сознании, материализовалась, и вышла из тьмы тоннеля в виде невысокого человека в темном пальто и перчатках.
Зачем?..
Павел нервно сглотнул.
- Кто такой? Откуда следуешь? – голос оказался хриплым.
- Меня зовут Алексей Орловский, - сказал незнакомец и вдруг пожал плечами, словно бы был в замешательстве. – И я тут проездом…
Кажется, Павел от удивления даже приоткрыл рот.
Громко фыркнул Фил.
- Вот только обиженных Богом на голову нам не хватало, - пробормотал Егор.
- Поясни, - Шорохов поудобнее перехватил автомат. Смутное ощущение тревоги не отпускало.
Человек опустил руки и после секундного раздумья сказал:
- Я не знаю, как тут оказался. Утром я как всегда поехал на работу на метро, вышел на Полянке, но потом что-то случилось… Электричество пропало… И я почему-то оказался один.
Он развел руками.
- Я пошел на свет вдалеке… И вот я здесь.
Человек огляделся, с прежним неподдельным удивлением рассматривая бруствер, выложенный из потемневших от времени мешков с песком и смотревший на него из импровизированной бойницы ствол пулемета на сошках.
Незнакомец повел рукой.
- Может, вы мне объясните, что это все значит, молодой человек? Здесь что, снимают кино? Тогда бы могли хотя бы предупредить. Ну, я не знаю – объявления там всякие на входе, да и по громкой связи тоже…
- Да ты что, издеваешься, отец родной?! – рявкнул Егор. Он выскочил из-за бруствера и замер в двух шагах от незнакомца.
Тот невольно сделал шаг назад.
- Какие объявления, мать твою? Какой поезд? Какая работа? Да мы…- он ткнул кулаком в грудь человека. – Мы уже двадцать лет гнием в этих подземельях! Жрем крыс да грибы, скоро сами превратимся в туннельную плесень! И нам, знаешь ли, не до шуток! Или ты это…
Он внимательно посмотрел на незнакомца, слегка склонив голову.
- Дури хватил, да? И при том конкретно. Видно, хорошие глюки поймал. Не поделишься, а? Где брал-то? Наверняка в Ганзе. Там хоть ее и запретили, но это лишь для видимости.
Егор подошел почти вплотную к опешившему человеку, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Чего употреблял? «Синий лед»? Или «Потерянный рай»? Говорят, лучше всех вштыривает. А может, уже что-то новенькое вывели? Я слышал, в Ганзе целые подпольные плантации «глючных» грибов, и работают на них дипломированные химики. Эти очкарики что угодно даже из дерьма выведут!
- Простите, но я совершенно не понимаю о чем вы….- пробормотал окончательно сбитый с толку человек.
- Егор, остынь! – Павел тронул товарища за плечо.
- Паха, да ты чего? – тот обернулся. – Так он же нам специально по мозгам ездит, чтобы на станцию пройти и пошлину не платить. Мало ли по метро свихнувшихся бродяг шатается, а мы теперь им благодетели, всех встретим и оприветим?
- Остынь говорю, – он потянул Егора за рукав. – Иди лучше чаю заваргань.
-Ага. И скатерть – самобранку накрыть каждому встречному-поперечному.
Однако, шагнул за бруствер и загромыхал чайником.
- Интересные вещи ты говоришь, приятель, - над мешками торчала только голова Фила, которую он подпер рукой. – Может, еще чего интересного сболтнешь?
Павел покачал головой, словно соглашаясь с товарищем.
- А это мысль, - сказал он. – Давай к нашему костерку, сказочник. Там и поговорим по душам.