— Вызвали «скорую», — сообщил он.
Опущенный занавес создал на сцене неожиданно интимную атмосферу. Дживан вспоминал, как давным-давно в Лос-Анджелесе брал у Артура интервью, когда работал журналистом. Мелькали мысли и о Лауре — ждет ли она на своем месте в первом ряду или вышла в холл? Пожалуйста, дыши, пожалуйста, умолял Дживан и думал о том, как занавес стал четвертой стеной и сцена из пространства, заполненного переходами и светом, где любой может проскользнуть незаметно, превратилась в обычную комнату, пусть и огромную. Какая глупая мысль, вдруг одернул себя Дживан, не будь идиотом. В основании шеи закололо от внезапного ощущения, что за ним наблюдают.
— Вас сменить? — спросил Уолтер.
Осознав, что кардиологу неловко от собственного бездействия, Дживан кивнул и убрал руки с груди Артура. Уолтер продожил делать массаж сердца.
Нет, не совсем комната, размышлял Дживан, осматриваясь. Слишком много переходов, темных пятен между кулисами, не видно потолка. Скорее, вокзал или аэропорт, где точно так же туда-сюда снуют люди. Прибыла «скорая» — сквозь ни к месту падающий снег приближалась пара врачей в темной форменной одежде — мужчина и женщина, похожая на подростка. Они оттеснили Дживана и, словно два ворона, склонились над лежащим актером. Поднявшись, Дживан отступил назад. Колонна, о которую ударился Артур, была гладкой на ощупь — дерево, полированное и окрашенное под камень.
Кругом толпились люди — рабочие сцены, актеры, безымянные служащие с папками-планшетами.
— Господи, — расслышал Дживан, — да остановит кто-нибудь этот чертов снег?
У занавеса, держась за руки, плакали Регана и Корделия. Эдгар сидел неподалеку, скрестив ноги и прижав ладонь ко рту. Гонерилья тихо говорила по мобильному; накладные ресницы отбрасывали на лицо тени.
На Дживана никто не смотрел — наверное, его роль в этом представлении подошла к концу. Врачи, судя по всему, тоже оказались бессильны. Дживан захотел найти Лауру. Скорее всего, она, расстроенная, ждет его в фойе; возможно — только возможно — она восхищена поступком Дживана.
Снег наконец остановился — вниз упали последние пластиковые «снежинки». Дживан начал искать ближайший выход со сцены, когда услышал всхлипы — слева, у соседней колонны, плакала девочка, которую он заметил ранее, маленькая актриса. Дживан видел пьесу уже четырежды, но в постановках никогда не участвовали дети, поэтому сегодня этот ход показался ему весьма оригинальным. Девочке было лет семь-восемь. Она постоянно вытирала глаза, смазывая макияж тыльной стороной ладони.
— Разряд, — произнес медик, проводя дефибрилляцию. Его коллега отошел.
— Здравствуй, — обратился Дживан к девочке и присел рядом.
Она не сводила с медиков глаз. Почему ее никто не увел?.. Дживану не приходилось иметь дела с детьми, хотя подумывал уже и о собственных, и не знал, как с ними разговаривать.
— Разряд, — повторил медик.
— Не надо туда смотреть, — сказал Дживан.
— Он умрет? — всхлипнула девочка, почти задыхаясь от рыданий.
— Не знаю.
Артур лежал без движения даже после двух разрядов. Уолтер сжимал его запястье и мрачно смотрел куда-то вперед, пытаясь нащупать пульс.
— Как тебя зовут?
— Кирстен, — ответила девочка. — Кирстен Реймонд.
Сценический макияж на ее личике смотрелся странно.
— Кирстен, а где твоя мама?
— Она забирает меня только в одиннадцать.
— Объявляем время, — произнес медик.
— А кто же тогда за тобой присматривает?
— Пастушка Танья.
Девочка по-прежнему смотрела на Артура. Дживан сдвинулся, загородив его спиной.
— Двадцать один час четырнадцать минут, — проговорил Уолтер Джейкоби.
— Пастушка? — переспросил Дживан.
— Ее так называют, — ответила Кирстен. — Она за мной следит.
Справа подошел мужчина в костюме и что-то быстро сказал медикам, которые укладывали Артура на каталку. Один пожал плечами и откинул ткань с лица Артура, чтобы надеть кислородную маску. Притворство ради семьи актера, сообразил Дживан, иначе они узнают о смерти Артура из вечерних новостей. Трогательно.
Дживан поднялся на ноги и протянул руку хлюпающей носом девочке.
— Пойдем, поищем Танью. Она, наверное, сама тебя высматривает.
Что, конечно, вряд ли — Танья уже нашла бы свою подопечную. Дживан повел девочку за кулисы. Мужчина в костюме исчез. Кругом царил хаос — все сновали туда-сюда, шумели. Раздавались громкие просьбы пропустить каталку. Уолтер держался у изголовья. Процессия прошла по коридору к служебному выходу, и всеобщий шум только усилился. Люди плакали, звонили по телефону, сбивались в группки и раз за разом пересказывали друг другу случившееся («Значит, поворачиваюсь я, а он уже падает…»); одни отдавали распоряжения, другие не обращали на них внимания.