— Да как это можно доказать? А вдруг не наступит?
— Ну, если не наступит, тогда я лично перед тобой извинюсь.
— Столько не живут, Юра, — вздохнул человечек.
Но видно было, что он уже сдается. Верховный, как всегда, сумел найти нужные слова.
— Значит, Зоя, говоришь, жалуется? — спросил он.
— Только не трогай ее, Юра, прошу тебя.
— Ну что ты. Я понимаю — ей тоже непросто. Она девчонок растила, привязалась к ним. А кому сейчас легко, Миша? Но мы должны уметь поступаться личным ради общественного. Да, сдала она за последнее время, сильно сдала. А ведь какая женщина была, Миша. Доконала ее подземка.
— Это не подземка ее доконала. Это ты ее доконал, Юра. Она извелась уже вся, вот-вот нервный срыв будет.
— Да? Ну спасибо, что предупредил. Я с ней поговорю, — успокаивающим тоном произнес Верховный. — Пойми, это исключительный случай, что приходится использовать в церемонии девочек со станции. Но, в конце концов, Зое не следовало бы принимать все так близко к сердцу. Она ведь им все-таки не родная мать.
«Плохо, — подумал он, когда посетитель ушел. — Даже старый, преданный друг уже начал во мне сомневаться. И Зоя что-то чудит».
До остальных ему дела не было — толпа, стадо баранов. Они покорно позволят вытворять с собой все, что ему вздумается. Как говорится, каждый народ заслуживает то правительство, которое его имеет. А вот с Зоей теперь, как ни жалко ее, придется что-то решать. Миша-то не предаст его, несмотря ни на что: понимает, что они в одной связке. А вот у женщин нервы слабее, даже у таких мужественных, как Зоя. У них эмоции на первом месте, поэтому никогда не знаешь, чего от них ждать.
Второй визитер явился к нему через полчаса, когда Верховный все еще был погружен в невеселые размышления. Вошел без спросу, опустился на подушки. Широкоплечий, коренастый, лицо измученное, щеки заросли щетиной, короткие светлые волосы будто дыбом стоят. Камуфляжный комбинезон выглядит так, будто пришедший три ночи спал прямо в нем, не раздеваясь. Впрочем, возможно, так оно и было. И перегаром вроде попахивает слегка — Верховный даже носом покрутил.
Вот вам пожалуйста — сын и наследник. Радость и гордость. Надежда и опора.
— Игорь, ты опять пьешь, — вместо приветствия сказал Верховный. Тон был не вопросительным, а утвердительным.
— Отец, я хотел тебя попросить…
— Не надо, — усталым жестом остановил его Верховный, — я и так знаю, о чем ты будешь говорить. Ну скажи мне — разве мало девушек на станции? Разве на ней свет клином сошелся? Ты можешь гулять с любой, и ни одна не посмеет тебе отказать. А со временем мы найдем тебе хорошую жену — я позабочусь об этом.
— С любой, только не с ней? — уточнил Игорь.
Верховный неопределенно пожал плечами. Игорь понял это так, что отец своего решения насчет судьбы Нюты не изменит, но до назначенного дня Игорь волен поступать с ней как угодно — отец вникать в это не собирается.
— Но я не хочу так. Почему ее нельзя оставить в живых? Я только смотрю на нее — у меня на душе легче делается.
— Потому-то и нельзя. Она тебя словно околдовала — тебя, Зою. А что ты знаешь о ней? Ты знаешь, как ее нашли? Среди растерзанных останков. Взрослых, которые шли с ней, сожрали у нее на глазах. Она, единственная, осталась в живых, сидела одна в туннеле, среди монстров, как Маугли. Почему они ее не тронули? Что она там делала? Чем питалась? Может, она только выглядит как человек, а внутри у нее… Да кто знает, что там прячется? Может, это бомба замедленного действия? А если завтра вдруг механизм сработает и она начнет убивать? Я не могу доверить единственного сына такому созданию. Откуда ты знаешь, какие инстинкты в ней проснутся, — возьмет да загрызет тебя в первую ночь!
— Кто такой Маугли? — спросил Игорь.
— Это все, что тебя интересует?
— Нет, не все. Не убедил! Почему ей надо умирать именно сейчас? Если уж вы не убили ее сразу, как только нашли в туннеле. Ты главный, отец, тебе все можно. Замени ее кем-нибудь, никто не возразит. Не посмеет!
— Уж лучше бы убили, — в сердцах сказал Верховный. — Хлопот сейчас было бы куда меньше. Но мне нравится ход твоих мыслей. Ты не просишь совсем отменить казнь, ты согласен пожертвовать другой девушкой ради нее. Это хороший знак. Когда ты одумаешься, ты можешь стать моим достойным наследником.
— Так ты спасешь ее?
— Нет, — коротко ответил Верховный и откинулся на подушки, давая понять, что разговор окончен.
— Ну, отец, — процедил Игорь. — Раз в жизни тебя как человека попросил. Этого я тебе не забуду!
И, не сказав больше ни слова, он выскочил вон из шатра. «А я даже не помню, когда он в последний раз звал меня папой, — тупо подумал Верховный. — Наверное, когда еще совсем маленький был».
* * *