— Кстати, я как переоделась и сняла с себя все эти цацки сразу стала себя лучше чувствовать, головокружение как рукой сняло, — сказала Октябрина.
— А ножи то, затупились у тебя, надо будет наточить, — как бы думая о своем ответил Витя.
— Ой, какой ты милый, режь пожалуйста этот сыр тоньше, а яблоки наоборот.
— А ты всегда делишь кухню с мужчиной?
— Я делаю это кухню с мужчиной уже много времени, и привыкла к этому, мы дополняем друг друга.
— Эм.... Ааа... Это ты про кота, да?
Октябрина томно вздохнула и замолчала. Витя в свою очередь поднял левую бровь и с удивлённым ожиданием смотрел на нее.
— Успокойся, про кота конечно же, — улыбаясь ответила Октябрина.
— Та я так и понял, я просто хотел спросить, какую музыку будем с тобой слушать, — улыбаясь, сказал Витя.
— У меня есть отличная пластинка для этого вечера, будем слушать Тэйм Импала, как тебе такая идея?
— Йес айм ченджинг, йес айм гон!
— Не стоит, ты уже снял свою мантию, этого мне достаточно, — мило подмигнувши ответила Октябрина. — И уходить пока тоже не надо.
— Поставь пока пластинку в проигрыватель, а я открою бутылку и принесу всё в комнату, — сказал Витя.
Октябрина пошла к ящику с пластинками и стала искать нужный винил. Сквозь десятки картонных листов, с потрёпанными краями и твердым содержимым она нашла нужную и отложила ее в сторону, задвинув ящик обратно в комод. Пластинка выглядела довольно новой, можно было сказать что ей, судя по всему, никто никогда не пользовался, ибо она находилась среди старых ещё советских упаковок с отечественной музыкой. Но этот винил был новый, на нем был записан альбом 2015-го года, она купила его когда была в столичном музыкальном магазине. Подключив "Торэнс" к питанию и поставив пластинку под тонарм, колонки приятно зашипели глухим ласковым шумом. Витя аккуратно поставил тарелку с домашним "карвингом" на столик у дивана, по бокам которой расставил бокалы. Не торопясь, наливая в хрупкие сосуды бордовую жидкость, он восклицательно произнес:
— Красота!
Передав вино Откябрине, он подошёл к ней и спросил:
— Ну что, давай за хороший вечер?
Они смотрели друг на друга, и лёгкое молчание разбавляла негромкая приятная музыка из колонок.
— Давай. Спасибо тебе, — ответила Октябрина, — и в правду, хороший.
Из бокалов были отпиты первые сладкие глотки, и согревающий желудки напиток ненавязчиво отозвался своими фруктовыми мягкими нотками.
Витя вдруг резко остановился, поднял указательный палец вверх и тихо сказал:
— Сейчас, секунду.
Он отправился в коридор, и в потёмках стал шуршать куртками, пытаясь что-то достать из карманов. После недолгого, но занудного поиска он всё-таки вернулся в комнату, близко подошёл к Октябрине спрятав что-то в руках за спиной и наклонившись к уху прошептал:
— Угадай в какой руке, давай.
После сказанного он вдохнул запах волос и парфюма, на секунду закрыв глаза от мимолётного удовольствия.
— В смысле? Вот так сразу? — шутливо, но подозрительно спросила Октябрина. — в левой.
Витя широко улыбнулся, достал из-за спины левую руку и протянул ей ореховый батончик, который уже перестал быть твердым от морозной вечерней улицы.
У Октябрины загорелись глаза, будто бы она увидела то, о чем пошутила, начав быстро хлопать в ладоши и предельно искренне улыбаться, она от эмоций вцепилась в Витины плечи и обняла его так крепко, будто бы спасалась от надвигающейся на нее бури.
— Ёлки-палки, Витя, это круто, это вообще-то мой самый любимый батончик, как ты узнал? — удивлённо спросила Октябрина.
Витя сделал серьезный взгляд, надел на себя лёгкую ухмылку и поднявши левую бровь сказал:
— Хороший мужчина всегда должен чувствовать то, чего хочет женщина.
Не выдержав столь серьезной актерской игры он рассмеялся и дальше продолжил что-то говорить, но Октябрина приставила указательный палец к его губам и придвинула его к себе, сложив пальцы в замок на его спине и положив на грудь голову.
Вечер получился очень уютным и приятным, ни у кого не было чувства отторжения и скуки, Витя разговаривал и танцевал с Октябриной, в комнате играла хорошая музыка сливаясь вместе с фиолетовым светом от умной лампочки. На столе стояла бутылка вина, разделившая свою пустоту вместе с липкими бокалами, кусочки фруктов были разбросаны по всей тарелке, а лежащий на кресле Симон мудро смотрел перед собой всё медленней и медленней с трудом поднимая чугунные веки.