Мне хочется плакать. То ли от обиды, то ли от нервного напряжения за всё дерьмо, которое со мной происходит. Моя нервная система уже просто не выдерживает такого натиска. Меня полностью добила правда, услышанная от Макса…
— Малышка моя, прости меня! Я никогда больше не совру тебе! Никогда! Прошу, поверь мне! Да мне всё тебе объяснить! — с жаром говорит Кирилл, снова пытаясь прикоснуться ко мне.
— Пошёл вон! Я не хочу видеть, слышать и знать тебя! Мне не нужны твои жалкие объяснения! Знаешь, я, как полная идиотка, надеялась, что Макс специально так сказал, чтобы сделать меня ещё слабее…
Кирилл сжимает руки в кулаки.
— Я знал! Да, я всё знал! — кричит он, соскакивая с места. — Я влюбился в тебя, как мальчишка! Я был готов на всё, чтобы вытащить тебя! Я совершил ошибку! Все ошибаются…
— Да ты уже нашёл себе оправдание! Что ж прекрасно! А теперь послушай меня, — я собираю всю силу, приподнимаясь с кровати, — ты мерзкий и лживый человек, который никогда больше не должен подходить ко мне, иначе я расскажу, как всё было!
В этот момент замечаю фингал под его правым глазом. Кирилл смотрит в окно, тяжело дыша.
— Рассказывай! Мне плевать! Делай то, что считаешь нужным, но я не оставлю тебя! — говорит твёрдо, поворачиваясь.
Эмоции забирают, кажется, всю мою энергию. Словно по щелчку пальцев у меня так начинает болеть голова, что я резко откидываюсь на подушки, закрывая глаза.
— Тебе плохо? Кать?! Я пошёл за врачом! — обеспокоенно произносит Кирилл и выбегает из палаты.
Спустя пару минут Андрей Валерьевич входит в кабинет, разговаривая на ходу.
— Кирюх, ну зачем грузить человека, который болеет? Дай ей отдохнуть, а потом с извинениями своими лезь! А теперь иди домой и приходи завтра! — он выталкивает Кирилла из палаты.
— Екатерина, как вы? Сейчас распоряжусь, чтобы вам принесли еду, а то вдруг опять уснёте.
— Мне лучше… голова заболела так резко и сильно… — слова даются с трудом, отдаваясь болью в голове.
— Сейчас сделаю обезболивающее, потом еда и полный покой. Не переживайте, до завтра не будет больше никаких посетителей, — заверяет врач.
— Могли бы вы больше не пускать его сюда? — прошу врача шёпотом.
Закрываю глаза, так как даже дневной свет становится слишком ярок и увеличивает мою боль.
— Хм, мог бы, но это проблематично, — запнувшись, отвечает он.
— Почему?
Врач делает мне весьма болезненный укол, и я морщусь.
— Потому что он мой друг и спонсор вашего лечения… Он не такой плохой парень, каким может показаться… — говорит Андрей Валерьевич.
— Вы ничего не знаете! — выкрикиваю я, открывая глаза.
— Возможно, — он улыбается профессиональной улыбкой.
Тем временем, заходит Ксения с подносом еды.
— Набирайтесь сил! — с этими словами доктор выходит.
Я ем куриный бульон, а затем пару фруктов. Левой рукой, как показывает практика, совершенно неудобно держать ложку. Приходится её вставить в гипс, чтобы было комфортнее. Надо сказать, изобретение получается гениальное.
Мне становится лучше. Обезболивающее уже разливается по венам, принося облегчение. Я закрываю глаза, моментально засыпая.
Не знаю сколько проходит времени, но, когда открываю глаза на улице уже темно. Вижу, что в кресле сидит медсестра, увлечённо читая журнал.
Поворачиваю голову и замечаю на тумбочке пионы, а на кофейном столике красные розы. Пионы — однозначно Кирилл, а розы — это Стёпин стиль.
Продолжаю оглядывать свою палату. Можно сказать, что это vip — апартаменты. Всё в спокойных, бежевых тонах. На многоуровневом потолке красуется большой встроенный светильник.
Я лежу на огромной кровати, напротив — кожаный диван со столиком, а по бокам кресла. Ещё здесь шкаф и несколько полочек разного размера.
Поняв, что залежалась я пытаюсь встать, и ко мне тут же подбегает Ксения, замечая моё пробуждение.
— Потихонечку! Вот так! — приговаривает она.
Она помогает мне подняться. Голова кружится, как при качке на теплоходе. Я держусь за стены здоровой рукой, а медсестра страхует меня. Медленно мы добираемся до ванной комнаты.
— Сложно поверить, что через неделю всё будет нормально… — произношу я, чувствуя подкатывающую тошноту.
— Мы вас быстро на ноги поставим! — заверяет Ксения.
Я прохожу мимо зеркала, но не хочу заглядывать в него. Уверена, что там такой ужас, а я морально не готова к этому.
Спустя несколько минут я возвращаюсь в кровать, чувствуя усталость. Словно стометровку пробежала. На часах восемь вечера.