Через год после начала службы у Анджея состоялся первый поединок. Был июньский рассвет. Анджей выстрелил раньше соперника, пальнул куда попало, даже особо не целясь, и молодой рязанский помещик, чью фамилию Анджей даже не запомнил, человек штатский, свалился наземь и тут же поднялся. Правда, уже без пистолета, правая рука — как плеть. На вопрос командира полка, обеспокоенного, но, кстати заметим, не возмущенного инцидентом, может ли он дать слово чести, что, несмотря ни на какие обстоятельства, подобного больше не повторится, Анджей ответил, что если честь полка и авторитет его командира поставлены на карту, то он согласен. Три месяца спустя в дождливый сентябрьский вечер Анджей стрелялся снова. На этот раз его противником был подпоручик Рагин из соседнего эскадрона. Поскольку лил дождь и сгущались сумерки, оба промазали. В тот же день это дошло до полковника, на следующий — до коменданта гарнизона генерала Ламонта, преследовавшего дуэлянтов с усердием неофита, ибо в юности дуэли были его главным развлечением, и Анджея перевели в бригаду легкой кавалерии, расквартированную на юге страны. Стоит ли пояснять, что это была уже не столь блестящая часть? Молодой Рогойский прибыл туда с подмоченной репутацией, но тамошнее офицерство, как это бывает, придерживалось традиции старых добрых времен и полагало, что склонность к ссорам вряд ли способна бросить тень на кавалериста, и его приняли без предубеждения, хотя и без энтузиазма. Точка зрения командования не изменилась даже после происшествия, которое оказало решающее влияние на офицерскую карьеру Рогойского, ибо происшествие было неслыханным, ни на что не похожим, даже в той бригаде, где кодекс чести имел весьма расплывчатые границы.
Анджей схлестнулся за бильярдом с одним ротмистром, который даже не был его командиром. Началось с того, что в партии, разыгрываемой по французской системе, то есть бьют только красным шаром, Анджей попал в пятнадцатый номер и тот застрял возле лузы, не скатившись в сетку. В соответствии с правилами, Анджей поставил его к борту с противоположной стороны стола. Ротмистр держался иного мнения и с громкими криками, не теряя при этом, однако, хорошего настроения, стал уверять, что имеет право ударить по шару, даже если тот застрял в лузе. На что Анджей возразил, что это весьма своеобразная трактовка правил, проистекающая не из незнания игры, потому что здесь все ясно и наперед известно, а из желания получить таким вонючим способом пятнадцать рублей, поскольку именно в такую сумму и была оценена эта подставка. Ротмистр нахохлился, сказал, что в таком случае он считает партию неразыгранной. Тогда Анджей, как всегда сдержанный и спокойный, заявил, что соглашается при условии, что причиной тому будет считаться элементарная жадность одного из партнеров.
— Ваша! — проорал ротмистр.
— Нет, напротив, — хладнокровно парировал Анджей, после чего добавил, что ему известна другая игра, куда более занимательная, которая разыгрывается между людьми чести, когда наблюдается явное расхождение во взглядах.
Ротмистр не разделил его точку зрения. То был славный и веселый человек, отец двоих подрастающих детей, обремененный вечными хлопотами, сварливой женой и страдающий от отсутствия денег. Рогойский свалил ротмистра одним могучим ударом на пол и вспрыгнул на него ногами. Выходка была столь жестокая, что несколько присутствовавших в клубе офицеров окаменели на мгновение, и, прежде чем оттащили Анджея, по-прежнему невозмутимого и спокойного, ротмистр успел потерять сознание. В тот же вечер Анджея посадили под арест, ротмистра отвезли в больницу, а командир бригады созвал суд чести, назначенный независимо от правовых последствий инцидента. На официальном процессе Анджей отделался штрафом в пятьсот рублей, что если не удовлетворило ротмистра морально, то по крайней мере укрепило хоть на время его материальное положение. Зато суд чести после краткого совещания пришел к выводу, что дело отвратительное, что оно не поддается никаким оценкам и что единственным выходом может быть чисто дисциплинарное решение. Анджея разжаловали в унтер-офицеры, перевели в пехоту и отправили служить на Урал. Это было скорее демонстративное, чем воспитательное, мероприятие, ибо после трех месяцев, пролетевших в сортировке документов в гарнизонном архиве и в игре в шашки с крохотным старичком по имени Евлампий Автодухов, Анджей получил отставку с недвусмысленным уведомлением, что армия не нуждается больше в его службе в какой бы то ни было формации и в каком бы то ни было чине, за исключением чрезвычайных обстоятельств, как, например, всеобщая мобилизация.