Брат видел сон. Идет по коридору. Длинному и узкому, все сужающемуся по мере продвижения. В руках у него только тусклая свечка. Воск капает с нее, обжигает пальцы, застывает, покрывает руку корочкой. Конец коридора показался раньше, чем ожидал Шевич. Очень быстро он набрел на массивную дубовую дверь. Дернув ручкой, ему не удалось сдвинуть мастодонта. Даже не пошатнулась. Шевич, не будь дурак, не растерялся и шарахнул прямо посередине головой. Как и стоило ожидать, дверь слетает с петель и с ужасным грохотом падает на пол. Перешагнув через порог, брат спрашивает: «Бутеров наделал. Горох вскрываем?» В комнате сидит сам Иисус Христос и играет в нарды со своим клоном. Бросив кости, пророк спрашивает: «На ладан дышит?». А клон отвечает: «Не, он облюбовал себе гнездышко. С телевизором!». Живот Шевича начинает гореть. Будто его проткнули раскаленным ножом. Он опускает взгляд и видит скорпиона с надписью «братан» на правой клешне. Тварь выжидает пару секунд, видимо наливая жало кислотой, и снова втыкает хвост в волосатое пузо Шевича.
Брат вздрогнул. Тут же вскочив на ноги, у него уже созрел план, как искупить свою вину. Вынув из кармана рясы блокнотик с карандашом, он накидывает несколько эскизов: Иисус смотрит телевизор и ест чипсы, Иисус читает газету за завтраком, Иисус перекусывает энергетическим батончиком в офисе ― и подписал их: «Будни Христа».
Больше терять времени нельзя. Шевич почти побежал в церковную кладовую. Она представляла из себя полуподвальное помещение с множеством стеллажей, доходящих до низкого потолка и упираясь в него так, что единственная лампочка освещала только центр помещения. Брат взял несколько фанерных дощечек ― заготовок под иконы, ― грунтовку, краску, пару кистей, клей. Далее Шевич держал путь во двор. Там стояла духовная типография, где работники церкви могли в неограниченном количестве печатать листовки и плакаты религиозного содержания. Брат же взял три листа бумаги размером с фанерную дощечку и перерисовал на них те эскизы, что занес ранее в тетрадь. Потом он сделал копии всех трех рисунков на копировальной машине в типографии.
Все было готово для создания дешевых и компактных икон. Шевич разместился за рабочим столом в мастерской по соседству и принялся за работу: он покрывал дощечку грунтом, клеем и приклеивал черно-белое изображение Христа, а затем раскрашивал. Материалы кончились спустя четыре часа кропотливой работы. У брата было готово пятьдесят семь изображений Иисуса. «Если я продам каждое по девяносто девять рваных рублей, то после продажи всех я получу пять тысяч шестьсот сорок три деревянных, ― посчитал Шевич, ― Этого хватит, чтобы Сергий сменил гнев на милость».
Он бросил взгляд на часы ― пол пятого. Через полчаса наступит время, когда все прихожане заглядывают после работы на пирожок с капустой и плошку компотика, поэтому Шевич сделал ставку, что успеет продать все изображения до наступления темноты, и не прогадал.
Миряне расхватывали новые иконки, как ничто другое. Даже амфетаминовые свечи продавались с меньшим оживлением, хотя на них сидела большая часть городка. К прилавку Шевича прорвалась женщина лет сорока, прижимая к себе дочку девяти лет. Сзади ее оттащил за волосы неуклюжий толстяк, а свободной рукой он ударил с размаху девочку. Толстому засранцу засадил усатый пьянчуга, подрабатывавший золотарем по месту прописки. Последнего из очереди вывел хрупкий дедок, от которого до омерзения пахло сырой землей. Он приставил к промежности усача ржавый зазубренный серп и, угрожая кастрировать на месте, приказал покинуть помещение храма. Вскоре кто-то кинул кирпич в толпу, недовольные пострадавшие громко возмущались, отдавливая себе ноги, а затем, обменявшись парой ласковых словечек, устроили массовую потасовку. Перед лицом Шевича сверкал скарб: утюги, велосипедные цепи, бычьи головы, насадки для душа. Словом, все шло в дело.
После двух минут горячих продаж, все иконы были распроданы. Довольный проделанной работой брат пересчитывал купюры и деревянные монетки с гербом Империи. Отхватить по лицу он не боялся ― драка переместилась на несколько метров от священнослужителя. Внезапно, из толпы вышла хромая девушка, студентка пищевого колледжа, если судить по бейджику, и схватила Шевича за лацканы рясы. Брат ничего не успел предпринять, как получил шотландский поцелуй и был таков. Придя в себя через мгновение, он спешно ощупал карманы брюк. Мелочь пропала!