— Поздравляю, герцоги почти согласны, — влетевший в кабинет Геннадий с ходу плюхнулся на кресло напротив Александра и с блаженством вытянув ноги продолжил, — Правда, они еще не пришли к консенсусу относительно суммы, которую с тебя надо будет истребовать за «оскорбление», но завтра все будет в ажуре.
— Так может стоит их ускорить? — Александр задумчиво посмотрел на Колет, что как раз наливала ему крови, — Намекнем, что у меня все готово и я выступлю раньше озвученного срока.
— Зачем? — Геннадий жестом попросил Колет налит крови и ему, — Тем более, у нас еще не все отряды на позициях.
— Поиздеваемся над герцогами. Пусть рвут волосы из задницы, что долго не могли прийти к общему мнению и обвиняют в этом друг друга. Ты же сможешь сделать так, чтобы они обвиняли именно друг друга, а не меня? — уточнил Александр.
— Смогу. Но это мальчишество, Саш. Чего ради раз за разом показывать герцогам их ничтожность? Мышь загнанная в угол…
— Не собираюсь я их никуда загонять.
— И оскорблять лишний раз не стоит. Пусть считаю, что их мнение важно для нас. Дай им почувствовать значимость. Все равно же оставишь их на местах еще лет на пятьдесят.
— Я еще не принял план Казначейства, — тихо буркнул под нос Александр.
— Брось! Я тебя три века знаю! Примешь ты план, предложенный Оксаной, — не в полном объеме, но примешь.
— И ты так спокойно говоришь об этом? А как же твой план?
— Мой план, — Геннадий кивком поблагодарил Колет, передавшую ему полный кубок крови, и на несколько секунд замолчал дегустируя подношение, — Мой план тоже хорош, только я очень жалею, что высказал его.
— Чего так? — удивился алукард.
— Я заигрался в шпионов, Саш. Экономическая экспансия и финансовое удушение. Это должен был предложить тебе я, а предложил шантаж, компромат и кинжал в спину.
— Ха! Так ты этим и занимался последние три четверти века. Экономические отделы Корпуса Будущего контролировал Шеф.
— Вот я и говорю, что заигрался в шпионов. Так что, официально я за план Светланы Львовны, а неофициально за план Оксанки. Хотя, честно признаюсь, наш Казначей тоже заигралась и уверовала в бездонные закрома общины. Некоторые из ее идей могут стоит нам весьма дорого.
— Но ведь не проиграем же? — уточнил Александр.
— Нет, — уверенно заявил Геннадий, — У Церкви не хватит золота и серебра, чтобы состязаться с нами. Но и мы потратимся прилично.
— У нас проблемы! — в кабинет ворвался Сергей, — Мы в глубоком дерьме.
— Что случилось? — Александр на появление разведчика отреагировал спокойно, а вот Колет вздрогнула и даже потянулась было за оружием, — Ричард узнал о своей скорой смерти и свалил из страны?
— Хуже. Патриархи отозвали свое благословение на переворот.
— Опа! Ты же сам говорил, что у тебя все под контролем.
— Так оно и было, пока старцы не решили передумать. Истинная Церковь не хочет марать руки в королевской крови. Чистоплюи! — Шеф Корпуса Разведки грязно выругался, чем заставил всех присутствующих скривиться, и продолжил, — Синод единогласно отклонил все мои новые предложения, и прямо сейчас патриархи рассматривают вопрос о том, чтобы проинформировать Ричарда, что ему грозит в скором будущем.
— Ух ты, то есть священники даже нейтралитет соблюдать не хотят?
— Да.
— А как же наши люди?
— Разводят руками и отводят глаза, — Сергей вновь выругался, — Всех убью! Лично утоплю, гадов!
— Не горячись, — Геннадий поднялся на ноги и стал ходить по кабинету, — Что мы можем сделать, чтобы исправить ситуацию?
— Все бескровные методы уже не сработают, — развел руками разведчик, — Надо окружать Главный Храм и резать всех.
— Не спеши, — взмахнул рукой Геннадий, — Быстро патриархи решение о поддержке Ричарда не примут. Как бы у них там в мозгах не переклинило относительно цареубийства, это все еще наши старые и хорошо известные чиновники от церкви, и без тонны пустых слов они ни одного дела с места сдвинуть не смогут. До Ричарда информация тоже мгновенно не дойдет. Во дворце сейчас нет священников, а завтра их туда можно просто не пустить. Так что паниковать рано. Мы, вроде, все контролируем.
— Синод может явиться во дворец всем составом, и не пустить их будет невозможно, — пискнула Колет, которой позволялось участвовать в беседах на которых она присутствовала.