— Понятия не имею, — пожал плечами Кэл, — я вообще думал, что там никто не живет.
Когда мы шли по лестнице, с третьего этажа выглянул Дарс и весело заявил, потирая руки:
— Ага, а вот и наши потеряшки нашлись! Где вы ходите по ночам? А мы вас ждем!
— Зачем?! — я растерянно посмотрела на него. — И кто «вы»?
— Зачем-зачем… Эх вы! Все учитесь, а веселиться когда? — подмигнул Дарс, — у нас на факультете принято в последнюю ночь зимних каникул устраивать пирушку. Иногда еще и сюрпризы другим факультетам устраиваем, но сегодня решили их пожалеть. Да и магистр Гаррод меня отловил и предупредил заранее: мол, в своем общежитии делайте что хотите, а у других — ни-ни! Зануда!
— Хм, как-то наш декан на зануду не похож, — с сомнением заявил Кэл, улыбаясь, — а чего нас про пирушку заранее не предупредили? И давно на факультете такая традиция?
— О, эта традиция освящена веками! — тоном престарелого брюзги заявил Дарс, — честно, даже и не знаю, сколько она существует, да и зачем? Любая традиция, позволяющая повеселиться, должна поддерживаться и развиваться! А не предупредили — ну так получилось… Ладно, пойдем, нечего болтать!
Пока мы вслед за Дарсом поднимались на третий этаж, я шепнула Кэлу:
— А Раян мог бы и предупредить!
— Ага, помнишь его ехидную усмешку на прощание? Когда ты пожелала ему доброй ночи, а он покивал и сказал:
— Ах да, последняя ночь зимних каникул! Доброй-доброй!
Как оказалось, давным-давно две комнаты на третьем этаже объединили в одну, вытащив оттуда всю мебель кроме большого стола, нескольких кроватей и кресел. Как сказал Дарс, «комната для вечеринок — достопримечательность Боевого факультета, ни у кого такой нет!»
Нас встретили дружными приветствиями, усадили на одну из кроватей и дали в руки бокалы с вином. Улыбнувшись, Дарс заявил:
— Друзья, вот мы и собрались все вместе. Предлагаю тост за самый лучший и дружный факультет Академии — за боевой!
Все подняли бокалы и выпили, а Дойл вдруг не выдержал:
— Слушайте, я давно хотел спросить… Только не обижайтесь, просто я никак не могу понять… На младших курсах к нам троим, — он сделал жест рукой, обведя себя, меня и Сигни рукой, — относились как к недостойным высокого общества. Что изменилось?
Присутствующие вдруг помрачнели, как будто Дойл затронул больную тему. Некоторое время в комнате было неловкое молчание, а затем Нерт вздохнул и сказал:
— Ну что вы все словно языки проглотили? Ладно, скажу я. Вы знаете, что наш факультет иногда исподтишка называют «факультетом голодранцев»?
— Что?! — Рейн был в шоке.
— Видишь ли, Рейн… Такие знатные и богатые вельможи, как вы с Ланом, крайне редко попадают к нам на факультет: они обычно делают все для того, чтобы стать кем угодно, только не теми, кто ежедневно рискует своей жизнью. Им гораздо больше нравится отрабатывать на Академию, сидя в теплых и уютных лабораториях или делая какие-то бытовые штучки. Так что все мы, здесь присутствующие, пусть и тары, но из небогатых провинциальных семей. Да ты ведь и сам это знаешь, так?
Рейн кивнул:
— Да, но…
Рыжий шестикурсник горько усмехнулся и повернулся к Дойлу:
— Дойл, у меня трое сестер, которым нужно приданое, а денег в семье хватает лишь на более-менее приличную жизнь. И уж поверь, я не считаю себя выше вас троих только потому, что у меня на пальце есть родовой перстень, а у вас нет! И таких, как я, здесь большинство, а если учесть то, что мы, возможно, будем сражаться вместе и умирать, спасая друг друга… Было бы глупо среди своих меряться длиной родословной, — он вдруг шкодливо улыбнулся, — как будто больше нечем! Ладно, что-то мы невеселую тему затронули, да и наши очаровательные девушки загрустили. Лин, а можно я тебя кое о чем спрошу?
— Конечно, спрашивай, — откликнулась я.
— Прости, но почему ты терпишь нападки этих куриц с других факультетов?
— А что я могу сделать? Тоже пытаться толкать их и обливать супом? Знаешь, Нерт, я как-то не хочу опускаться на их уровень. Хотя и я бы им какую-нибудь пакость сделала, особенно одной бытовичке…
— А, это Катее, — понимающе спросил Дарс, — ну той, рыжей с седьмого курса, вечно в форме или платье на пару размеров меньше требуемого и с визгливым голосом? Препротивная особа, и как только она вообще из Академии на первых курсах не вылетела?
— Катея эр Хартен и сама девица противная, а уж семейка у нее, особенно матушка и старшая сестра, и того хуже, — фыркнул Лан, — и да, я бы тоже с удовольствием присоединился к боевым действиям против нее…