Дни понеслись бешеной кобылицей: книги, обсуждение прочитанного, боевка, занятия у магистра Даны. Прошел месяц, незамеченным в суете будней промелькнул Осенний бал… Развитие Дара у моих друзей шло неожиданно быстрыми темпами, мое же затормозилось: мне так и не удалось почувствовать свою магию, зато магию остальных я не просто чувствовала — я ее видела! Стоило посмотреть особым, слегка расфокусированным взглядом, как фигуры друзей словно окутывались дымкой: алой Огня, белоснежной Воздуха, Голубой воды, и едва заметными вкраплениями коричневой Земли и серебристого Духа у Лана. Как-то раз на занятии я, захотев поближе рассмотреть эту дымку, неосознанно потянула самый краешек, и чуть не грохнулась с кресла, когда в мою сторону словно выстрелили разноцветные нити. Это было безумно красиво, но и жутко одновременно, я замерла, словно кролик перед удавом, не в силах двинуться. Нити тянулись ко мне, и я понимала: еще секунда — и они коснутся меня, и произойдет что-то непоправимое. Разум кричал: «беги!», но глупое тело не слушалось его. И буквально за секунду до того, как нити коснулись ауры, меня словно накрыло куполом, а щеку обожгла хлесткая пощечина. Нити истаяли в воздухе, а я подняла глаза на стоявшую передо мной разгневанную преподавательницу.
Друзья рванулись ко мне, но точно натолкнулись на преграду. Голубые глаза магистра ледяными молниями полоснули по ним:
— Вон! Немедленно!
Они почти выбежали из комнаты, лишь Кэл попытался задержаться, но встретился глазами с магистром и поспешно вышел. Стоило двери закрыться, как магистр повернулась ко мне, сжавшейся в кресле, и почти прошипела:
— Идиотка, ты что творишь? Ты понимаешь, что чуть не сгорела? Куда ты полезла?
Во мне вдруг начала нарастать ярость. Сколько можно? Никто ничего не объясняет, а потом еще и орут на меня? Выпрямившись, я посмотрела на магистра и отчеканила:
— Магистр Дариана, прошу вас обращаться ко мне как к студентке Академии, а не к нерадивой служанке! А насчет того, куда я полезла… Мне никто ничего не говорит, я не понимаю, что должна делать и как мне поступать! Никто не знает про сердце звезды, я бреду на ощупь, и неудивительно, что постоянно спотыкаюсь!
Она вдруг улыбнулась и села в кресло напротив меня. Оценивающе оглядела меня и покачала головой, усмехнувшись:
— Что ж, а у вас есть характер и ум, нари Алиэн! Это радует меня несказанно, а то в последнее время студентки Академии все больше либо размазни, либо капризные стервы! Относительно того, куда вы полезли: вы чуть не оттянули на себя всю мощь магии ваших друзей. А она у них не маленькая! И это притом, что ваш контроль равен нулю. Каков мог быть итог, понятно?
— Да, магистр, — склонила голову я.
— Значит, так… — задумчиво посмотрела она на меня и вдруг прищурилась, — правильно ли я понимаю, что ваши друзья уже выяснили, кто я такая?
— Да, вы правы.
— Тогда поговорим напрямую. Тирриан заинтересовался вами, вы это понимаете? И захочет вас использовать!
— Я знаю, что интересую его как редкий магический — и не только — феномен. И прекрасно понимаю, что он захочет использовать звезду в своих целях! Если, конечно, звезда сформируется, во что я верю с каждым днем все меньше, — в моем голосе звучала слышимая даже мне горечь.
— Вы заинтересовали меня, нари Алиэн, а этого со мной не случалось уже давно, — покачала головой магистр, — кое-что мне удалось выяснить. Магия ваших друзей действительно мешает вам развиваться, это правда. Чтобы достичь контроля и успешно пройти ритуал, вам придется на каждом занятии как бы отсекать себя от них. Представлять, как вы обрезаете связи с ними: как магические, так и личные!
— Но, — мой голос дрогнул, прозвучало это… жутковато.
— Иного выхода нет. Боль, о которой говорил тар Фрейн… Она будет скорее не физической, а душевной. Каждый раз вам придется превращаться в бездушную, ледяную машину, идя против своей природы. И делать это придется в присутствии ваших друзей, так что советую вам все им рассказать. А теперь идите, и завтра мы начнем работать с вами вплотную.
Друзья ждали меня в коридоре, я вышла и посмотрела на них растерянно:
— Она мне такое сказала… Я не знаю, что делать… Хотя и выбора-то нет…
— Идем в нашу учебную комнату, и ты нам все расскажешь, — предложил Кэл, обнимая меня.
Когда я закончила рассказ, друзья переглянулись. Все молчали: похоже, никто не знал, что сказать. Первым встрепенулся Рейн:
— Лин, солнце ты наше, ну что ты нос повесила? Мне совсем не нравится идея, что ты хоть на минуту переменишь свое отношение ко мне, но это ведь только занятия! Ты же не перестанешь из-за этого считать меня своим другом?
— Конечно, нет! — с благодарностью посмотрела в синие теплые глаза, — спасибо!
— Рейн прав, подруга, все будет хорошо, — кивнула Сигни, — ну что, разбегаемся?
— Вы идите, а мы с Лин останемся ненадолго, — неожиданно сказал Кэл.
Друзья вышли, затворив за собой дверь. Мы сидели рядышком на диване — сначала здесь были только кресла, но через пару дней мы поняли, что иногда во время наших занятий хочется поваляться, так что в комнату поставили и их. Кэл повернулся ко мне и привлек меня в свои объятия. Он обнимал меня мягко и нежно, время от времени касаясь губами виска, щеки, краешка губ — мимолетные поцелуи, от которых у меня начинало щемить сердце. Я прильнула к нему, чувствуя, как уходят страхи и как мысли приобретают совсем другое, запретное пока направление. Осознав это, я отстранилась, заставив Кэла удивленно взглянуть на меня.
— Пить хочу, — смущенно глянула я на него.
Кэл кивнул, встал, налил в стакан отвара из стоявшего на столе кувшина и, протянув его, опустился на пол у моих ног, положив голову мне на колени. Я ахнула от удивительной нежности и доверчивости этого жеста и с наслаждением зарылась пальцами в черные волосы любимого, легонько массируя затылок и заставив его протянуть:
— Мм, как хорошо! Не останавливайся, Лин!
Я рассмеялась, а Кэл удивленно взглянул на меня:
— Что?
— Просто ты жмурился, словно большой кот, и даже уши чем-то похожи, — смеясь, ответила я.
— Ага, я большой и ласковый кот, причем породистый — помнишь, как мы с Рейном познакомились, — рассмеялся в ответ он, — а тебе нравятся кошки?
— Да, они красивые, грациозные и независимые. И так здорово мурлычут!
— Ты когда-нибудь видела кошек Варнельской долины? Они черные, большие — раза в три больше обычных домашних кошек — и к тому же жутко любопытные! Когда я был маленьким, у такой кошки родился выводок в лесу рядом с нашим домом, так котята чуть ли не в дом забегали.
— Не представляю тебя маленьким, — улыбнулась я ему, — и вообще, чего ты на пол примостился? Ложись, а я буду тебя за ушком чесать!
Рассмеявшись, он прилег на диван, снова положив мне голову на колени и, изображая кота, толкнул головой мою руку — чеши, мол! Я принялась выполнять обещание, старательно избегая прикосновений собственно к ушам: уже знала, что у всех эльфов это эрогенная зона, и абсолютно не хотела провоцировать Кэла.
— А правда, что Варнельская долина — на редкость красивое место? Я читала об этом в книгах.
— О да, удивительное! Наш дом стоит на берегу озера с цветущими лилиями, а по вечерам туда прилетают лебеди. И у нас удивительные закаты: кажется, что на небе полощутся флаги разнообразных цветов, от бледно-желтого до багрового. А еще недалеко заросли литара, и зимой снег так красиво блестит на его ветвях! Мне кажется, тебе там понравится!
Я слушала его, опустив ресницы, и представляла себе то, что он описывал, но на последних словах уставилась прямо в зеленые глаза, что внимательно смотрели на меня, словно Кэл ожидал моей реакции.
— Если я там когда-нибудь побываю, — пожала плечами, — что в ближайшее время вряд ли.
— Все может быть, — он улыбнулся загадочно, — кто знает, что ждет нас завтра?
— Я точно знаю: учеба, — взлохматила я его волосы, — так что нам пора расставаться.
На следующее занятие к магистру Дане я шла будто на экзекуцию. Что-то будет? Зайдя, мы увидели: пять кресел расставлены по кругу, и одно — в центре. На центральное кресло магистр велела сесть мне, а ребята расселись по кругу и по ее приказанию коснулись своей Силы.