Вытащив из люльки обкакавшегося мальчика, а потом и двух «поддержавших» того в грязном деле девочек, Морий обтёр их влажным мхом и перенёс поползать на детскую площадку — огороженную территорию для ребят постарше. Заодно достал из корзины несколько фруктов и, стряхнув с них насекомых, передал подбежавшим малышам. Вообще-то надо каждый раз следить, что и как ест ребёнок, иначе его не уберечь. Но возможности нет — обслуживают лишних всего двое, а детей больше сотни. Поэтому даже в специальном помещении, которое защищено от большинства опасностей, почти две трети детей погибает ещё до года. Чаще всего от ядов: от укуса проникших в лабораторию животных или съев насекомых, пробившиеся через подстилку травы, грибы или мхи. Вначале Морий злился на спокойствие посвящённых и сильно переживал из-за каждой смерти, ведь от такой ерунды можно и нужно спасать... если присматривать как положено и заметить вовремя. Но вскоре смирился — можно уследить за одним, двумя, если повезёт, даже пятью детьми, но не за сотней.
К удивлению Мория, здесь же, рядом с лабораторией, находились собственные дети посвящённых. Детский сад для своих — с посменно дежурившими воспитателями. В отличие от лишних, каждому из отпрысков уделялось гораздо больше внимания... но примерно столько же, как и у махаонов. Единственное — медицинская помощь поставлена лучше, а в остальных отношениях почти то же самое, хотя и организовано иначе. Последнее обстоятельство сильно удивило юношу, поскольку он ожидал куда больших отличий и того, что «свои» воспитываются как избранные.
Вместо объединения соседей или создания временных семей для выращивания малышей (как принято у махаонов), у посвящённых взаимопомощь оказалась централизована: в детский сад свозились все дети старше шести месяцев. Дальше ими, в основном, занимались воспитатели, а родители (если находились неподалёку) могли навещать, брать на прогулки, общаться — но не уводили с собой, в семью.
— Почему так? — как-то поинтересовался Морий у Рога, но за негласного наставника ответила воспитательница.
— Мы занимаемся такими вещами, которые часто нельзя отложить, а за детьми, сам знаешь, нужно следить постоянно, без перерыва. Поэтому пострадает либо дело, либо малыши. Так мы можем работать больше и точнее... а детей выживает примерно столько же, как и у остальных. Многих из нас могут в любой момент вызвать, например, при вспышке болезни. Вот ты хотел бы тащить своих малышей туда, где эпидемия? Да ещё учти, что там надо будет спасать народ и некогда ухаживать за ребёнком... или погибнут люди. Собрав детей вместе, мы экономим силы части посвящённых, чтобы те могли потратить их на другие важные дела и не выматывались так, чтобы оказаться бесполезными.
Кивком показав, что принимает такое объяснение, Морий вернулся к работе. Думать о том, что у посвящённых не всё так просто, как казалось со стороны, тогда не хотелось. Впрочем, и спустя месяц желание не появилось, хотя такие мысли всё чаще закрадывались в голову.
Юноша уже много раз жалел, что настоял на своём: после испытательного срока утверждать, что он по-прежнему хочет стать посвящённым, являлось чистым упрямством. И делом чести — Морий видел, что из-за эпидемии, охватившей нулевое поколение, работы стало больше. Может, посвящённые и проводят всякие противные человеку кровавые ритуалы, но они же спасают людей во время бедствий. Это тоже знали все, как и то, что к людям из этого племени всегда можно обратиться за медицинской помощью — и без веской причины они никогда не откажут тем, кто не является преступником. Последнее до сих пор удивляло и вызывало недоумение юноши. Как маги могли сочетать в себе настолько несовместимые качества?
Большое количество муторной однотипной и грязной работы сильно действовало на нервы. В обязанности Мория входило кормление, уход, постановка прививок лишним детям и животным, уборка помещений (в том числе препараторской) и чистка клеток, прополка пробившейся поросли, приготовление пищи для посвящённых и подопытных и так далее и тому подобное. Одному со всеми делами справиться вообще нереально, но, кроме юноши, на территории Ордена трудилось ещё много подрастающих детей, несколько подростков и молодых взрослых. К единицам из подопытных, которым повезло выжить, и детям посвящённых здесь относились одинаково — как к необходимой рабочей силе. И, что удивительно, как к части племени.
Но главной проблемой оказалась вовсе не физическая усталость. Лорд не обманул — учиться приходилось постоянно. Разбирать закорючки, оказавшиеся буквами, и писать их самому, работать с большими числами, весами и мерами, учить, где проходят кровеносные сосуды, признаки десятков разных болезней, какие прививки и лекарства для чего, как их применять, готовить и хранить. От обилия сведений, которые приходилось усваивать ежедневно, голова гудела. Ещё сильнее Мория раздражало то, что от занятий он устает не меньше, а то и больше, чем от физической работы. Обиднее всего то, что во втором случае хотя бы результат виден, а тут — ничего! Тем более неприятно чувствовать себя глупее трёхлетних, только-только признанных взрослыми, или вообще подростков. Морий не привык быть отстающим и всеми силами пытался занять нормальное положение.
Морий часто скучал по вольной жизни у махаонов. И, одновременно, впервые по-настоящему понял отца — тот не раз советовал наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность. Семья и дети — благо, но они же крепко привязывают к дому, и уже не удастся так просто сорваться с места. В Ордене Морий, кроме первых дней, ни разу не ощущал, что дела закончены. Тут как будто постоянно пытались догнать уходящего неспящего лесного гиганта: даже если двигаться вплотную, стоит ненадолго остановиться, как начнёшь отставать.
Даже пироги, лепёшки, пирожные и прочие лакомства, действительно ставшие более доступными, уже не так радовали. Однажды Морий поймал себя за тем, что в очередной раз переживая по поводу «как всё несправедливо», сам того не заметив, в одиночку умял целый фруктовый пирог — то есть в восемь раз больше, чем когда-либо раньше. Да и вообще юноша стал много есть: то от нервов, то от недосыпа, то из-за проснувшегося от учёбы голода. По данной причине за время работы в Ордене Морий слегка округлился, что не улучшало настроения — раньше он сам с удовольствием пересказывал анекдоты про зажравшихся посвящённых.
Настоящей отдушиной стал один из семи дней недели. Выходной Мория приходился на среду, и юноша каждый раз старался уйти в лес — туда, где чувствовал себя уверенным и сильным. Пусть в роли лаборанта он отстает, зато как охотник и собиратель на голову превосходит любого посвящённого. Да, без пищи даже самый отъявленный лентяй не вернётся, но достать по настоящему ценную, вкусную и малодоступную добычу способен отнюдь не каждый. Морий до сих пор мог, хотя с лучшими охотниками теперь уже соревноваться не получится — переход в другое племя не прошёл даром.
В очередной раз, вернувшись в Орден, Морий отдал добычу ребятне и искренне наслаждался их восторгом. Приятно хоть в чём-то чувствовать себя лучше, сильнее и умнее. К сожалению, долго понежиться в лучах славы юноше не удалось, настроение резко сбила приехавшая из центра Иста.
— У тебя мозги есть вообще?! — вместо приветствия сварливо заявила она. — Ты чем думал, когда в посвящённые шёл? Это же совсем не твоё! Даже со мной не посоветовался!
— А что тебе не нравится?! — возмутился неожиданной отповеди Морий.
Они столкнулись взглядами и некоторое время молча пытались перебороть друг друга. А потом, не сговариваясь, отошли в сторону от других людей.
— Я очень рад тебя видеть, — усилием воли заставив себя успокоиться, улыбнулся юноша.
Он знал, что такой приём чаще всего выбивает Исту из ехидно-злодейского настроения. А если начать спорить или возражать, то девушка докажет, что по праву носит звание приёмной дочери знаменитого дурным характером Росса.
— Я тоже, — Иста смущённо потемнела[10] и на некоторое время замолчала, а потом уже гораздо тише добавила: — Не переводи тему. Не хочу, чтобы ты променял на меня всю свою жизнь. Мы ведь и без этого могли бы быть вместе.