Некоторое время я краем уха прислушивалась к разговору. Но когда увлёкшиеся собеседники погрузились в дебри абстракций (или, со стороны, — бреда) и дошли до «мать матери — сын» и «огонь всех семей пьёт воду», махнула рукой и ушла по своим делам. А вот Игорь говорил с радостью и воодушевлением, хотя всё равно часто жаловался на «боль и страх головы» — сиречь, непонимание сказанного.
Странный орангутанг пробыл у нас до вечера и практически всё время, кроме коротких перерывов на еду, продолжал беседу с математиком. Тот тоже не отвлекался, лишь скупо сообщив нам, что разговор хотя и важный, но срочных мер не требует. Впрочем, после ухода незваного гостя Игорь тоже отказался рассказывать, сославшись на усталость. Но, вместо отдыха, сел переслушивать отдельные отрывки состоявшейся беседы, предусмотрительно записанной им на телефон.
Только к следующему полудню лидер посвящённых созвал совет.
— К нам приходил... — Игорь ненадолго замялся, — ...шаман, жрец, колдун или кто-то в этом роде. То есть, с одной стороны, орангутанг, к которому семьи прислушиваются, тот, кто знает недоступное простым смертным, а с другой — изгой, вечный одиночка, которого никогда не примут в семью и не позволят завести детей.
Математик признал, что разговор и для него оказался очень сложным, хотя и продуктивным. Орангутанг пришёл по желанию «высших сил» — то есть, предположительно, стрелоцветов. Кстати, судя по тому, что удалось выяснить Игорю, «высшая сила» не одна — их несколько и, судя по контексту, мы прогневали лишь одну из равных. Но, увы, кто ещё силен и, соответственно, может представлять опасность, орангутанг не рассказал. Даже со стрелоцветами подтверждения получить так и не удалось.
— Но кое-что всё-таки узнал, — добавил наш лидер. — Есть водные, есть лесные, есть летающие и подземные — то есть нельзя исключать ни одну из жизненных форм.
Как сказал орангутанг-одиночка, разгневанная «высшая сила» готова простить ошибку, но вряд ли потерпит, если случится рецидив. Кстати, обезьяна именно с этой целью и пришла — сообщить, что нам дают второй шанс.
— Я пытался убедить орангутанга, что нам нужен прямой контакт с высшей силой, что без этого наши «глупые семьи» могут совершить ещё много ошибок. Вроде бы удалось, по крайней мере, он обещал передать просьбу.
— То есть непосредственной угрозы нет, можно возвращаться к обычной жизни? — уточнил волгорец.
— Да, — кивнул математик.
— Но ситуация всё равно сложная, — заметил Вадим. — Впрочем, война в любом случае не в наших интересах. Меня больше интересует другое. Мы тут уже больше тридцати лет... и до сих пор не замечали никаких признаков цивилизации. Ну, кроме как у орангутангов.
— Смотря по каким критериям судить, — вздохнула я. — По некоторым, наоборот, уже сотни цивилизаций насчитать можно. Но я поняла вопрос. Действительно, странно — следы высоких технологий сложно было бы скрыть. Особенно — если этот народ живёт и процветает. Если же выживает — то откуда у стрелоцветов такие возможности? В смысле — как они сумели провернуть захват, удержание и всё остальное с такой точностью, аккуратностью, и ни разу не выдав своего присутствия?
— Ну извините, на такие вопросы ответить не могу, — неожиданно обиделся Игорь. — Хотите — сами с ними говорите и пытайтесь понять.
— Мы знаем, что ты делаешь, что можешь, — поспешно заверила я. — Это я просто так, мысли вслух высказывала.
— Кстати, ещё одна сложность, — уже спокойно продолжил математик. — Если всё-таки с нами попытаются войти в контакт... и если это стрелоцветы — то пройдёт немало времени прежде, чем мы поймём друг друга. Даже с орангутангами до сих пор сложности — а они ведь очень похожи на нас. У моллюсков же могут быть совсем иные понятия и ассоциации. Боюсь, что нормально поговорить мы сможем ещё очень нескоро.
— Время ждёт, — подумав, заметил Вадим. — Да, надо быть несколько осторожней, но если тут действительно есть или цивилизации, или настолько организованные животные, что их можно сравнить с таковыми, то создавай мы им серьёзные сложности — нас бы уже истребили.
В общем, хорошо то, что хорошо кончается. Теперь мы можем не переживать из-за случившегося и жить дальше. Тем более, что орангутанг пообещал успокоить других представителей своего народа... хотя и сомневался, что они быстро нас простят и вернутся.
Несмотря на казалось бы оптимистичный результат переговоров, Игорь ходил нерадостным.
— Вроде и понимаю, что всё сделал правильно, но последствия пугают, — признался наш лидер вечером. — Меня уже орангутанги запутали так, что иногда кажется, что их идиомы плесенью на ушах висят. Если ещё и стрелоцветы присоединятся... А главное — понимаю ведь, что если даже помощников привлечь удастся, то основную работу всё равно придётся делать самому.
— Я думала, что тебе нравится, — удивилась я.
— Нравится, — кивнул математик. — Но не когда в таких гигантских объёмах.
— А ты не спеши, — посоветовал Илья. — Вадим правильно сказал — время у нас есть. Жили тридцать лет, вероятно, ещё триста проживём. А, если что случится, может, опять орангутанга-шамана пришлют. Кстати, ты не предлагал ему остаться?
— Конечно, предлагал, но он ответил категоричным отказом, — Игорь улыбнулся. — Ладно, ты прав, нечего себя накручивать. Мы уже давно тут живём и до сих пор никаких особых проблем не нажили. Никакие стрелоцветы нам не помешают... если мы не будем им мешать.
— Да, — вспомнила я. — А что значили это твоё «мать матери — сын»?
— А у тебя уши грибами не порастут? — рассмеялся лидер.
— Уже поросли, пока я ваш разговор подслушивала и пыталась понять, — призналась я. — Но вот эта фраза очень уж бредовая... впрочем, их там много было.
— Это я пытался доказать, что передача информации через третье лицо сильно искажает смысл, — пояснил Игорь. — Кстати, расхожее выражение у орангутангов, в философских разговорах часто используется.
Позже он объяснил ещё несколько относительно часто употребляемых выражений обезьян — мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится.
Кстати, уже через несколько дней гипотеза о похитителях окончательно подтвердилась. К нашему селению приплыл стрелоцвет, причём держался так, чтобы его точно заметили. А когда к нему в воду спустился математик, необычный гость не сбежал, хотя и не вступил в тактильный контакт.
Я наблюдала с берега за осторожными движениями человека и моллюска. Вот она какая, одна из «высших сил» нашего нового мира. Относительно небольшая, красивая, способная менять цвет, стремительная, осторожная и малозаметная. Сколько лет мы считали стрелоцветов обычными пугливыми безопасными родичами дюжиноногов? А они ни разу не показали, что могут представлять угрозу или являются чем-то необычным. Просто часть природы.
Игорь оказался прав — быстро понять моллюска не получилось. Но гость не ушёл, почти ежедневно появляясь около пристани. В это время математик оставлял другие дела и спускался в воду, чтобы в очередной раз попытаться найти общий язык. Проходили недели, месяцы, понимание сдвинулось с мёртвой точки, но далеко пока не продвинулось. По мнению Игоря, самым удивительным было то, что стрелоцветы, судя по всему, не пытались использовать приёмы, которые применяли для работы с орангутангами. Кстати, последних на помощь призвать тоже не удалось. Ради такого дела математик даже уходил далеко в джунгли, нашёл шамана — но тот отказался, аргументируя тем, что «высшие силы» против. Поэтому Игорю приходилось действовать методом проб и ошибок, пытаться найти свой путь. Порой к нашему лидеру присоединялась Света, но большую часть контактов он по-прежнему проводил сам.
А мы вернулись к обычной жизни. Отказавшись от пагубной идеи приручить стрелоцветов, занялись пернатыми вестниками. С ними тоже возникли сложности, хотя в целом приручение (точнее, воспитание из птенцов) прошло удачно. Но вот летать туда-сюда научить пока не удалось: побыв на свободе несколько дней, птицы быстро дичали. Держать же птичник в каждом селении и регулярно свозить пернатых курьеров к нам, чтобы потом отпускать домой с лекарством, — слишком большая нагрузка. И проблема — каждый новый приручённый вид требует серьёзного вклада в ветеринарию — иначе одомашненные животные начинают болеть и оказываются бесполезны. Так что пока в культуру почтовых птиц вводить не получится — предстоит ещё много дел.