Выхожу резко, чуть не сбивая кого-то в коридоре. Сердце странно стучит в груди, словно переживает. Да ладно! Отмахиваюсь и ускоряю шаг. Кто эти гости? Как они нашли дом? А если это из-за нее? Хрен бы с ними, но Дарья — там. Остальное может подождать. Главное — успеть.
На ходу поднимаю ворот пальто, ускоряю шаг к машине. Холодный утренний воздух бьет в лицо, но я его почти не чувствую. В голове только одно: “Держись, Медведь. Я уже в пути.”
Глава 8 Дарья
Темнота вокруг кажется живой, будто вот-вот проглотит меня целиком. Я сижу в подполе, свернувшись в комок, и чувствую, как ледяной воздух пробирается под одежду, задевая каждую клеточку. Сердце колотится так громко, что все остальные звуки приглушаются. Ладонь прижимаю к губам, чтобы не выдать себя дрожащим дыханием. Время расползается, как густой туман. Минуты или часы? Кто знает? Страх пожирает меня изнутри, и каждая мысль становится болезненной занозой.
Сверху слышны шаги. Тяжелые, гулкие, словно кто-то ходит по моим ребрам. Мужские голоса. Глухие, но различимые.
— У нас девочка потерялась. Блондинка… К тебе не забредала?
— У вас потерялась, вы и ищите, — отвечает Медведь, его голос звучит ровно, но я слышу стальную нотку. — Никого я не видел.
— Не паясничай, — огрызается другой. — Если в доме кто-то есть, ты сильно пожалеешь.
— Серьёзно? А не много ли ты на себя берешь? — голос Медведя становится ниже, жестче, опаснее. — Уходите. Вам тут делать нечего. Это моя территория.
— Пока ещё твоя, но все может измениться, — Мужчина явно пытается надавить. — Если ты соврал, мы найдем твою семью.…
Медведь смеется, но совсем не весело, а скорее зло.
— Ищите, — бросает он. — А пока дверь вон там.
Мой страх закипает, обжигает горло. Я слышу, как их разговор превращается в шум. Шаги становятся громче, словно кто-то делает попытку приблизиться, но Медведь, видимо, преграждает путь. Мое дыхание становится ещё тише. Я молюсь — вслух или про себя, уже не знаю. Только бы никто не догадался открыть люк.
— Тратите мое время, — резко говорит Медведь. — Идите, пока целы.
Шаги удаляются. Стук двери. Звук, будто кто-то на улице громко хлопнул дверцей машины. Тишина давит, словно бетонная плита. Я замираю, не дышу, пока не слышу, как над головой сдвигается люк.
— Всё, выходи, — голос Медведя звучит спокойно, но я чувствую в нем напряжение.
Я медленно выбираюсь на свет. Ноги дрожат так сильно, что я почти падаю. Медведь помогает мне. Точнее хватает за шкирку и одним рывком усаживает за стол.
— Куда ты, девка, вляпалась? — качает он головой. Его глаза тяжелые, но не злые. Они пронизывают, будто пытаются найти ответ, который я не могу дать даже себе. Ничего не предвещало такого треша. Страх сжимает горло. Я хотела всего лишь поговорить… узнать про свою пропавшую сестру. Я же не знала, что Громова захотят убить.
Медведь ставит передо мной кружку с горячим чаем.
— Пей. Давай. Тебе сейчас надо согреться.
Я обхватываю кружку обеими руками, чувствуя, как тепло постепенно растапливает леденящий страх. Горячий чай обжигает язык, но я не останавливаюсь. Слезы подступают к глазам, но я не позволяю им пролиться. Все будет хорошо. Я сильная. Справлюсь.
— Они ушли, но вернутся, — говорит Медведь, присаживаясь напротив. Его взгляд сосредоточенный, но в нем проскальзывает сочувствие. — Держись, скоро Марат приедет.
Я молчу. Внутри все дрожит, но я пытаюсь собраться. Медведь просто смотрит на меня. В его глазах тревога, подозрение и странное понимание. Ждать остается недолго, но это ожидание разъедает.
— Почему вам не дорога семья? — спрашиваю я, случайно вспомнив фразу в диалоге.
— Потому что её нет, — глухо отзывается Медведь, словно сквозь боль и поспешно уходит. Надевает тулуп и выходит на улицу. Зря я спросила….
Неожиданный гул мотора за окном заставляет меня вздрогнуть. Я цепляюсь за кружку, как за спасательный круг, но руки снова начинают дрожать. Не шевелюсь. Шаги приближаются и дверь резко открывается. На пороге появляется Марат. Его фигура напряжена, взгляд цепкий, будто он видит больше, чем есть на самом деле. Кажется, что он готов сорваться с места в любой момент.
— Всё нормально? — спрашивает он у меня.
Я смотрю в его чёрные глаза и не могу ничего ответить. Только киваю, как болванчик. В моей памяти Марат выглядел немного иначе.
— Ребята приходили серьёзные, — спокойно отвечает Медведь, скрестив руки на груди. — Искали ее, — кивает на меня, а я невольно вспыхиваю от смущения. — Угрожали. Сто пудов вернутся. Оставаться ей здесь больше нельзя.