Она остановилась, посмотрела на него, но ничего не ответила.
И вот теперь Усольцев, жадно слушая доклад Свиридовой, восхищался ясностью ее хозяйской расчетливости.
Услышав бубнящий разговор, Усольцев сердито оглянулся. Ли Чан-чу сидел на корточках, а около него, тоже на корточках, — десятник Улыбин. Ли Чан-чу плохо понимал быструю речь Свиридовой; не вытерпев, он наклонился к Улыбину и шепотом спросил:
— Чаво она говори?
Улыбин мельком взглянул в затылок Усольцева и злобно зашипел:
— Она говорит: всех старателей надо в работники.
— А хозяин кто?
— Хозяином советская власть.
— Совесыка власи — всегда хозяин, — успокоенно сказал Ли Чан-чу.
— Я и говорю: да, да, мол, верно, — с досадой сказал Улыбин и отвернулся от Ли Чан-чу.
Свиридова говорила о низкой производительности труда и хищнической в связи с этим разработке только богатых участков, о высокой себестоимости золота.
— Перед нами стоит задача — в короткое время умножить добычу золота. Как это сделать? При настоящем положении для этого нужно умножить количество старателей. А где их взять? С других приисков? С предприятий? Из колхозов?.. Не будем обманываться. Это нашей задачи не решит. Здесь товарищ Усольцев смотрит в самый корень: надо перевооружить старателей, организовать механизированные работы. Предложение Усольцева — горячая подземная гидравлика — увеличивает производительность забойщиков в пять, в десять раз. Получив только брандспойт, один старатель-забойщик стал работать за десятерых.
— Правильно, — сказал Залетин.
— Машины заставят нас быть грамотными, культурными и дисциплинированными. В тайге, на границе с самураями, мы сколотим ячейку советского индустриального рабочего класса, свою опору, крепость...
— Правильно, — сказал Усольцев.
— А за эту технику кто рассчитываться будет? — спросил Улыбин.
— Как это?
— Вы же сами говорили, что расходы по механизации «Сухой» надо покрывать.
— Издержки покроются увеличением производительности труда.
— Значит, со старателя ничего не будет высчитываться?
— Крупные механизированные работы будут государственные.
— Так бы и сказала, — усмехнулся Улыбин, словно на чем-то нехорошем поймал Свиридову.
Усольцев удивленно сказал:
— Ты яснее, Улыбин.
— Белены объелся! — рассерженно сказал Бондаренко.
— Это с ним бывает, — заметил Черных.
— Там увидим, кто объелся-то, — огрызнулся Улыбин, опускаясь на порог двери.
Однако все коммунисты единодушно высказались за механизацию, предлагая начать ее с «Сухой», которую надо перевести для этого на «хозяйские» работы.
К концу прений выступил Улыбин. Свои вопросы он объяснил тем, что не понял Свиридову, а теперь согласен со всеми.
— «Хозяйские» работы — это самое и есть то, что нам надо. Надо переключиться по-большевистски, и все. Поддерживаю эту идею. А то это что же такое было? Другой старшинка, пока упадет на золото, дюжину глухарей пробьет, все монатоны с себя спустит, отощает, как волк. Или вот лотошники — самые закоренелые хищники. Надо прикончить эту тенденцию.
— Что-то.. непонятно, Улыбин. — Усольцев поморщился. — Какую тенденцию-то надо прикончить?
— Лотошников, хищников всех. Это самая зараза. Вон возьми Терехина: залез в Аркию, сидит в ключе — и сам черт ему не брат.
— Его-то и прикончить?
— Не прикончить, а... что ж мы разбросались? — замялся Улыбин, неловко моргая под пристальным взглядом Усольцева.
— Нельзя так, товарищ Улыбин, — вставая и холодно глядя на Улыбина, заговорил Усольцев: — То ты вообще против «хозяйских», то тебе всех надо на «хозяйские». Мы перейдем на «хозяйские» там, где этого потребуют обстоятельства и задачи увеличения добычи золота.
— Ясно же, господи! — простонал разомлевший и красный, как свекла, Бондаренко.
Из коридора Усольцева окликнула Клавдия Залетина:
— Милиционер Макушев просится.
— Глотов Федор, продавец, не хочет караулить арестованных, — склоняясь к Усольцеву, шепотом сказал Макушев.
— Что так?
— Боится. Посмотрел на этого Сидорова и... этого Бена. Они, говорят, сядут с Беном в углу на корточки и по-японски лопочут. Лазутчик, говорит, он, а не Сидоров. Вот Федор-то Ильич Глотов и испугался.
Улыбин сидел на корточках у порога, хмуро обсасывая трубку. Усольцев сказал:
— Улыбин, пойдешь в караул к арестованным. Имей в виду: опасны. Не боишься?
— Попробую. — Улыбин усмехнулся, сплюнув и пряча трубку в карман.