ями, она резко выделялась из всей толпы своей статной, красивою фигурой. Она шла в сопровождении какого-то довольно плюгаваго молодого человека с небольшой темной бородкой, длинным носом и безстыжими зеленоватыми глазами; он старался забеягать вперед своей дамы и по пути заглядывал на ея откры. тыя круглыя плечи и точеную полную шею. -- А это, знаете, кто с ней?-- спрашивала Евмения меня.-- Это -- директор нашего старозаводскаго техническаго училища... Какой-то грек, Димитраки по фамилии. Этот Димитраки получает ни больше, ни меньше как пять тысяч в год. А за что?-- Только за то, что умеет кланяться заводским управляющим... А вот подите вы, человек всего только три года как кончил курс в Петербургском университете и теперь загребает деньги совершенно даром, губит целое училище, развратничает и слывет у нас передовым человеком. Вы представьте себе только, этот Димитраки получит в год, ничего не делая, столько, сколько я должна буду заработывать целых семнадцать лет, считая по 300 рублей в год, а помощник учителя или помощница, получающие двенадцать рублей в месяц, должны работать целую жизнь. Вообще подлец с ног до головы! Где только таких берут... Ведь он в училище забрал на себя все предметы и ровно ничего не делает, в класс даже не ходит, а все пьянствует с Ѳедькой Заверткиным. Не правда ли, хороши гуси? А теперь Димитраки хочет еще рога приделать своему другу... Какая здесь отчаянная публика!... Вон земский доктор: посмотрите, пожалуйста, ведь это целый Олимп и сам Зевс ему в подметки не годится. Ха-ха-ха!... А вон еще лучше экземпляр,-- пожалуйста, обратите на него все свое внимание: это наш министр народнаго просвещения. Да, целый министр... "Министр народнаго просвещения" в это время с важностью проходил мимо нас вместе с земским доктором. Это походило на триумфальное шествие каких-то двух неведомых божеств, или на вступление счастливаго победителя в завоеванную провинцию. "Министр" был высокаго роста, худой и белокурый человек, лет сорока пяти, с выцветшим деревянным лицом и заложенными, по-министерски, руками за спину. Доктор, черноволосый мужчина с длинным, как огурец, лицом и маленькими глазками, ковырял пальцем в носу и смотрел кругом каким-то убийственно-равнодушным взглядом. Господи, какие иногда важные люди встречаются на Руси!... Даже вчуже делается страшно за тех простейших смертных, которым приходится обращаться к этим олимпийцам, не имеющим привычки поворачивать головы и обладающим необыкновенною способностью смотреть в одну точку. Так смотрят, говорит какая-то легенда, только орлы на солнце, да старозаводские доктора на своих пациентов. -- Посмотрите же вы пожалуйста на Митрошку нашего!-- шептала Евмения, указывая глазами на "Министра".-- Из волостных писарей попал в гласные, потом избран был членом земской управы и теперь заведывает всеми школами в уезде. Под его ведением находится семьдесят учительниц и столько же учителей; он всем нам говорит "ты" и заставляет дожидаться в передней по нескольку часов. Раз мне нужно было получить жалованье, и я довольно прозрачно намекнула ему на его министерския замашки, а он мне: "Хле-ее-еб за-за бррю-хо-ом нне ххо-одит!" -- "Извините, говорио, я не знала, что вы -- хлеб, а мы -- брюхо". А вы бы посмотрели, как он себя держит в школе, какия нотации читает всем и, главное, придирается к преподаванию, а сам своего имени не умеет поднисать. Вместо Митрофан Белохвост, пишет Мирофан Белофост... Скотина ужаснейшая и вообще, и в подробностях. Нашего брата-учителсй целыми десятками увольняет, особенно если ему не понравится чья-нибудь физиономия. -- Что же председатель управы смотрит? -- У нас председатель отличный человек и в такия мелочи не вмешивается. Он -- музыкант и играет, кажется, на всех инструментах, какие только существуют. Раз я еду к одной моей подруге, тоже учительнице- дорога дальняя, верст сорок, а время осеннее, распутица,-- я взяла верховую лошадь да по-мужски в седле и качу... Вы не верите? Ведь дороги здесь ужасныя, а нанять тройку не хватит финансов. Вот еду я и вдруг, слышу, догоняет меня какая-то тройка, колокольчик позванивает, а потом что-то как заревет в повозке,-- моя лошадь на дыбы. Я не удержалась в седле да в грязь, во весь бок. Тройка подехала, из экипажа выскакивает какой-то господин, помогает мне выбраться из грязи и извиняется, что он испугал нечаянно мою лошадь... Этой был сам председатель. Видите ли, у него была с собой какая-то громадная медная труба, гобой или тромбон,-- словом, что-то в роде этого,-- так он на ней и упражняется дорогой, потому что жена не дает ему играть на ней дома. Посмеялись и разехались... Очень образованный и очень честный человек, по музыка загубила... У нас ужь другой такой председатель-музыкант; а пока они играют, Митрошка всем и орудует. -- А я вас давно ищу, Евмения Калиновна,-- говорил Праведный, вваливаясь из боковой комнаты. -- А я вас давно жду, Марк Киприяныч,-- бойко отвечала Евмения.-- Вероятно, нагружались в буфете... для безопасности? -- По человеческой слабости испиваем сию горькую чашу... Праведный подал руку Евмении, извинился предо мной, что некоторым образом лишает меня дамы, и эта оригинальная, пара направилась к дверям в сад. Евмения гордо откинула свою белокурую головку назад и блестящими глазами смотрела на своего кавалера, который, вероятно, опять разсказывал анекдоты, потому что девушка громко смеялась и недоверчиво качала головой. -- Два сапога -- пара,-- шипела безбожная толстая дама, кивая головой в сторону удалявшейся пары.-- Сама назначает tête-à-tête, сама ведет его в сад... Это какая-то куртизанка!