тогда анекдот Праведнаго? Давно ли, кажется, все это было, а между тем сколько воды утекло за это время!... Чай вообще закончился довольно печально. Видимо каждый был занят своими собственными невеселыми мыслями. Когда я стал прощаться, Василиса Мироновна проговорила: -- Погоди ужо меня, вместе пойдем... Мне по пути с тобой идти-то. Дьяконица тут двойней родила, так надо проведать бабу-то... Дьякон-то зашибается маненько. Когда мы выходили из избы, Евмения не утерпела и крикнула в след: -- Увидите наших-то, так кланяйтесь своим-то!... -- Видел?-- спрашивала меня раскольница. -- Видел. А что? -- Да так я спросила. Может, думаю, не заметил ли чего... -- Больна она, кажется. -- Ужь и не говори: местечка живого нет, так в чем душенька держится,-- махнув рукой, ответила Василиса Мироновна.-- Грешный человек, не любила я ее допрежь этого, даже очень не любила. -- А теперь? -- Теперь-то... Василиса Мироновна немного помолчала, а потом тихо прибавила: -- А теперь, милый человек, она мне вот куда приросла (раскольница показала на сердце). Да... И как это чудно все вышло, ума не приложу. Я тебе не разсказывала?... Так вот послушай. Сидим это мы с Саввой третьева дни, этак под вечер дело,-- ну, там за самоварщиком калякаем,-- под окном кто-то и постучись, да тихо таково, вроде как за милостыней. Я подхожу к окну-то, глянула на улицу, а она там стоит да на меня и смотрит... Таково страшно смотрит, страшно и ласково. Я по-первоначалу-то испугалась и отшатнулась даже от окна. Да ужь потом сотворила молитву и говорю ей, чтобы в избу шла. А надо тебе сказать, она и в избушке у меня отродясь не бывала... Ну, пустила я ее, а сама все как-то не в себе ровно, так мне неловко даже, совестно как-то. Худенькая такая сама-то, а одежонка-то на ней по-модному, точно облепила всю... А глазенки этак зло, зло смотрят. Я опять, согрешила, подумала про себя, зачем это она в мою избушку пришла. И с чего это я подумала -- никакого толку не могу дать. Ну, Савва сидит на лавке, тоже смотрит на гостью волк-волком. Знаешь, какой у него разговор-то,-- не скоро раскачается... Ну, приговорила я ее все-таки чайку там напиться, закусить,-- не гнать же в сам-то деле страннаго человека. Напилась она чаю, тарантит по-своему, а сама нет-нет -- да и скашлянет... Зажгла я свечку, потому на дворе стемнело давно, а она мне и говорит: "Василиса Мироновна,