На этот раз не поверил Юсуф. У него на то были все основания. Он не мог понять по словам жены, шутит она или делает это ради собственного интереса и удовольствия, а потому только рассмеялся.
Какое-то время они шли, перешучиваясь и подтрунивая друг над другом, словно два товарища, а потом Зулейха погрузилась в свои мысли.
Как приятно они могли бы говорить на темы, которые всегда, пока они были мужем и женой, грозили размолвкой, если бы все их разговоры проходили в форме мягкой дружеской беседы.
Юсуф, испугавшись, как бы жена не нашла все усовершенствования в саду чрезмерно примитивными и демократичными, сразу же предложил уйти и сказал:
— Как видно, напрасно они старались. И хотели что-то сделать, да не особо им это удалось. — Но в этом критическом замечании чувствовалось скрытое соперничество.
Зулейхе будто захотелось продолжить недавно начатый спор, и она спросила:
— Ну почему же? Мне, наоборот, показалось, что сделано все с душой, так все мило. И раз уж мы сюда пришли, нужно обязательно хоть краем глаза взглянуть на их кинотеатр.
Зулейха так говорила не только, чтобы удивить и порадовать Юсуфа. Ей действительно очень приглянулись развешанные на деревьях лампочки, бензиновый двигатель, что стоял чуть поодаль, мужчины, распивавшие кофе и газировку и курившие наргиле на краю крошечного бассейна, группы женщин в чаршафах, которые, будто испугавшись лунного света, отошли в сторонку, под кроны деревьев. Ей было приятно прогуливаться среди этих людей и представлять себе, что она присоединяется к нарисованным людям с огромной картины, на которой изображен сад. Зайдя за перегородку, сделанную из скрепленных деревянных досок на железном каркасе, они вошли в ту часть парка, где располагался кинотеатр. Зулейха, не обращая внимания на то, что муж хотел сесть чуть поодаль и тем самым отделиться от основной части народа, направилась в самый центр многолюдной толпы. Радостно усевшись на один из двух свободных стульев, которые она там обнаружила, второй она притянула к себе, чтобы сохранить его для Юсуфа, и помахала ему рукой, чтобы он скорее шел.
Зулейха с давних пор смотрела как на худшее прегрешение против хорошего тона есть во время представления в театре или в кино и считала это самым постыдным нарушением этикета жителями Анатолии. А тут вдруг подозвала официанта, который расхаживал между рядов стульев, бряцая щипцами для сахара, и заказала себе газировку, а Юсуфу — кофе.
Когда Зулейха это делала, в ней вновь проснулось то странное ощущение, которое появилось у нее несколькими часами ранее, когда она высунулась из дверей машины на песчаном пляже. Она будто видела, как исключительная красота, которую человек может пережить в своей жизни не более одного раза — в виде сияния, подобного тому, что исходит от металлической статуи — заставила светиться ее глаза, широкую улыбку и все черты лица.
Фильм оказался не только немым, но и без музыкального сопровождения… Тишину нарушали лишь изредка раздававшиеся голоса зрителей, которые делали свои замечания, да плач маленького ребенка, который хныкал на руках у матери.
Слабый фильмопроектор проигрывал в сражении с сиявшей вовсю луной: разглядеть хоть что-то можно было лишь в той части белого экрана, куда падала тень от большого дерева.
Юсуф удивлялся, как у них не хватило соображения соорудить тент для защиты от лунного света. Зулейха звонко рассмеялась на это критическое замечание.
Впереди них, положив шерстяной пиджак на стул рядом с собой, а на плечи набросив большой платок, сидел толстый мужчина средних лет. Он понял, что они были гостями, впервые прибывшими в их городок, и с непринужденностью, свойственной жителям Анатолии, по-хозяйски любезно обратился к Юсуфу:
— Если ханым не по нутру мой кальян, то я тотчас пройду вперед…
Временами фильм то прерывался, то отдельные его кадры принимали вид неясной тени из-за того, что пленка потерлась от старости. В такие моменты этот человек поворачивался к ним и шутил:
— Хаджи-бей скупает пленку килограммами… По двадцать курушей за кило… По дешевке берет, на вес… Если где порвется, сам все склеивает. Он, как и я, в таких делах ничего не смыслит, потому и склеено все сикось-накось… Да вы уж его простите. На том свете все зачтется… Хаджи-бей у нас такой мошенник… За деньги нам мечты показывает… Вон, в былые времена дуракам втюхивали всякие снадобья из пыли от барабана да из тени от минарета, те и рады… Ха-ха-ха… Да, вот уж мошенник… Не так-то просто мечтами торговать…